- Врешь. Это - твои деньги, за твой разврат. Я видел, как ты вышла из

гостиницы.

- Видел, как вышла? И что дальше?

- А вот что, и вот что, и вот что.

Он выхватил деньги у нее из руки и теперь ожесточенно рвал их, а потом

бросил ей в лицо и ударил по щеке, и хотел ударить еще раз, но лишь опустил

руку, развернулся и быстро пошел дальше в темноту.

- Робер!

Он продолжал шагать, не оборачиваясь.

- Робер!

Голос слышался слабее и словно примирительно.

Робер прошел еще немного, невольно замедляя шаги, потом остановился.

"Марианна наверняка пошла следом. Ты ее подождешь. Можешь делать, что

хочешь, но нельзя ее не подождать. Можешь с ней расстаться, но только после

того, как дождешься, а не так."

Марианна не шла. Если б даже она пошла совсем медленно, даже если она

долго сомневалась, прежде чем пойти, то уже должна была дойти. Хотя бы

каблучки ее уже должны были послышаться в отдалении.

"Ты один. Один в ночи и в этом городе, где у тебя нет никого, где ты дал

исчезнуть и последнему человеку, с которым мог бы быть вместе, за которого

мог бы ухватиться, чтобы не упасть в пустоту. Ты один. И до конца. И

навсегда."

Робер пошел обратно. Он спешил. Потом побежал. Добежал до Рю-Дё-Лап,

огляделся и направился через толпу. В бары заглядывать нет смысла. У ней нет

денег на бары. Бары он осмотрит на обратном пути.

- Марианна!

Она еле-еле шла там, впереди, в толчее мошенников, уличных женщин в

юбках-зонтиках. Робер снова крикнул, громче, и Марианна обернулась,

нерешительно посмотрела и остановилась.

Он схватил ее под руку и вздохнул.

- К чему вся эта комедия? - спросила Марианна. Голос у нее был глухой,

почти безразличный.

- Не спрашивай меня. Иди сейчас.

Он шагал быстро, прокладывая дорогу через толпу.

- Ну, куда ты меня так тащишь? Я не могу так быстро идти, как ты.

Однако он не замедлял шага и, держа ее под руку, почти волочил за собой,

словно хотел вытащить вон из этого кишащего, потного и пропахшего одеколоном

человеческого потока, и остановился, лишь когда они оказались далеко на

пустой площади.

- Остановись. Я задыхаюсь.

Он тоже задыхался и, остановившись, схватил ее за плечи и, не думая больше

о том, что делает, обнял ее, и лихорадочно прижимал к себе это тело, которое

несколько минут назад бултыхалось кто знает с кем в гостиничной кровати.

- Слушай, Марианна. Я не могу без тебя, Марианна.

Она уткнулась лицом ему в плечо и спина ее легко сотрясалась.

Она смеялась своим беззвучным смехом уличной женщины. Нет, она плакала и

не могла больше сдержать свои рыдания, и расплакалась в голос, и всхлипывала,

как маленькая девочка, - эта большая, начинающая стареть женщина, - а он лишь

обнимал ее за полные беспомощные плечи, и неясно слышал свой собственный

голос, который все повторял глупо и стесненно одно и то же:

- Марианна... Не плачь, Марианна. Не надо, Марианна.

А Марианна плакала и напрасно пыталась подавить свои всхлипывания. Она

хотела что-то сказать, но всхлипы все так и давили ее, и Робер ощущал рядом

со своей щекой ее мокрое лицо и неловко обнимал ее, все повторяя и повторяя

свое.

Наконец она овладела собой, слегка отстранилась от него, достала из сумки

платочек и утерла глаза.

- Я думала, все кончено.

- Ничего не кончено. Все только сейчас начинается.

- Когда увидела, как ты уходишь, подумала, что все кончено.

- Я тебя сильно ударил?

- Не знаю. Когда я увидела, как ты уходишь... решила, что все кончено.

- Но потом же увидела, что я иду к тебе.

- Да. И даже не поверила.

Она машинально попыталась немного навести порядок у себя во внешности.