это общество было порядочно пьяно и явно любой ценой стремилось к тому, чтобы

это не осталось незамеченным. Мужчины размахивали руками, комментируя что-то

ужасно смешное, а женщины издавали визги, которые должны были означать

кокетливый жизнерадостный смех.

Робер с Mарианной хотели протиснуться между пьяными, но один из

весельчаков внезапно схватил Марианну за локоть и восторженно воскликнул:

- Боже мой, Мари! Какой сюрприз!

- Удовольствие - чисто твое, - пробормотала Марианна, высвобождая руку.

- Какой сюрприз! - повторил пьяный, вновь поймав ее за локоть. - И как раз

в тот момент, когда я ломаю себе голову, откуда же придет моя дама. Вот она

какова судьба-то, а?

- Твоя судьба меня волнует мало, - снова пробормотала Марианна и с силой

высвободилась.

- Нет, ну вы поглядите только, какая она гордая, - с мокрой усмешкой

сказал тот, и на этот раз обхватил ее за талию. - Только ты этот номер

где-нибудь в другом месте играй. На эту ночь ты моя сабинянка - и точка.

Остальные потвердили его заявление пьяным смехом.

- Браво! И вперед! - воскликнул кто-то. - Умираю от голода... Умираю от

голода по прелестной бутылке.

Mарианна вырывалась, но напрасно. Тот крепко держал ее за талию и она в

своем бессилии отцепиться залепила ему пощечину.

- А, кошечка начинает царапаться... Ничего, пусть поцарапается, так еще

сильнее возбуждает, - прокомментировал весельчак и потащил ее к внутреннему

отделению.

Робер, до этого момента наблюдавший сцену с каким-то сонным безразличием,

сделал два широких шага и схватил пьяного за плечо.

- Оставь ее!

- А этот откуда выскочил? - удивился весельчак. - Это что такое?

Предыдущий клиент?

- Оставь ее! - повторил Робер и встряхнул его.

- О, смотри-ка, клиент-то - настойчивый. Только он и не подозревает, что

преимущество-то - за мной. Что я спал с его любовью еще до того, как он

допускал ее существование.

Он отпустил Марианну и неожиданно ударил Робера в лицо с таким порывом,

что зашатался сам. Робер нагнулся и со всей силы ткнул пьяному головой в

живот. Тот скорчился на полу, но на художника тотчас же накинулись его

приятели.

Они были сильно пьяны и не всегда попадали кулаками в цель, но их было

трое, и Робер напрасно пытался их одолеть и лишь молотил куда попало, а

кружившейся от ударов головой смутно слышал комментарии носильщиков.

- Разнять бы их все-таки надо, - предлагал один. - Совсем уж все в крови.

- Оставь их, пусть накостыляют друг дружке дураки эти, - откликался

другой. - Таких мне не жалко.

- Пусть накостыляют, но не тут. Пусть идут в другое место....

И это было последнее, что услышал Робер.

Когда он пришел в себя, то лежал среди каких-то куч пустых ящиков, а

Марианна вытирала ему мокрой тряпкой лицо.

- Что случилось?

- Наконец-то! - вздохнула Марианна. - Такой большой мужчина, а от одной

бутылки упал. Срам какой.

- Так это меня бутылкой шарахнули? - спросил Робер и машинально приложил

руку к темени.

- Не трогай. Я тебя перевязала. А впрочем, это - мелочь, по сравнению с

тем, что бы могло случиться, если бы нагрянула полиция.

- Мелочь, потому что не тебе по голове. У меня просто мозги сейчас

выскочат. А как все закончилось?

- А как могло закончиться? Содержатель увел тех внутрь трапезничать, а нас

выкинул. По-моему, вполне очевидно, что не наоборот.

- Как это я не смог бутылку какую-нибудь схватить...

- Ты и так их достаточно разукрасил. Для художника неплохо. Вопрос сейчас

в том - сможешь ли ты идти.

- Лучше прежнего, - сказал Робер, поднимаясь. - Потому что при этой боли в

голове и не почувствую боли в ногах.