- Зачем, куда ты?

- Тебе нельзя так идти. Нам нужен гостиничный номер с краном и постелью.

Нам нужны деньги на номер.

- Розыгрыш национальной лотереи состоится только завтра, - пробормотал он,

но голос у него был совсем слаб.

- Подожди, сказала тебе, и не спорь со мной. Я проскочу до Рю-дё-Лап. У

меня там есть знакомые. Только подождешь, ты понял? Мне может потребоваться

порядочно времени, пока я их разыщу.

Робер безразлично пожал плечами. Каблучки гулко, отрывисто и быстро

застучали по широкому тротуару, потом затихли на площади.

"Знакомые. У ней все знакомые - из таких мест, где есть "панели" для шлюх

- таких как она сама или почти. Марианна, что из тебя получилось,

Марианна?..."

"А ты, когда ее оплакиваешь, всё больше "макро" мне напоминаешь. Был

содержанкой, теперь стал "макро".

Какой прогресс. Ты - лицемерное животное: гнушаешься шлюх, но не прочь

выпить да покурить на их деньги. Хоть бы сигареты мне оставила. Ну да - когда

куришь такие сигареты, легче рассуждать о вреде проституции."

Голова у него снова закружилась и мысли стали путаться. Он привалился

спиной к холодной стене, закрыл глаза и попытался уснуть. Наверно, это ему

удалось, и когда он очнулся, то напрасно пытался сообразить, сколько прошло

времени. Боль притупилась.

Ему казалось, что если он пойдет, то сможет сохранять равновесие. Надо

идти. Mарианны никакой нет и ничего удивительного - если она опять нарвалась

на каких-нибудь пьяных - тех же самых или других. Он встал, опираясь на

стену, и медленно зашагал к площади.

"Раз ты, друг, подаяниями "макро" живешь, то надо и работу "макро"

исполнять. Надо стеречь женщину да присматривать, чтобы ее другой кто для

собственной выгоды не умыкнул."

Мысли эти вызвали у него отвращение, он обругал себя за них и продолжил

медленно шагать по пустой темной площади, пытаясь думать о чем-нибудь другом.

Рю-дё-Лап была еще освещена и шумна в этот поздний час - самый поздний час

ночи перед рассветом. По тротуарам сновали пьяницы и квартальные женщины,

люди, принадлежащие, по крайней мере, по внешности, к "хорошему свету",

хулиганы и мошенники в ярких светлых костюмах и темных рубашках,

мальчишки-сорванцы в ковбойских штанах и молодые дебютирующие проститутки в

платьях-зонтиках.

Робер двигался медленно, внимательно разглядывая прохожих и заглядывая в

заведения, битком набитые друг к другу и похожие одно на другое толкающимися

и жмущимися друг к другу танцующими парами, тоскливым и бесстыдным воем

саксофонов, розовыми или фиолетовыми сумерками и облаками цветного дыма,

вьющегося вокруг ламп. Марианны не было. Он медленно дошел до конца улицы -

туда, где снова начинался мрак ночи, - и так же медленно повернул назад, и

уже снова готовился тронуться к площади, когда увидел выходящую из угловой

гостиницы Марианну.

- Марианна!

- А, вот ты где. Я ж тебе сказала ждать.

- Я и так жду, как видишь. Но не нахожу смысла торчать там у входа.

По-моему, мне лучше.

- По-твоему. Знал бы ты, какой у тебя вид!

И потом, выйдя с Рю-дё-Лап, добавила:

- Не имеет значения. Сейчас уже не имеет. Я нашла денег, сейчас проскочим

тут через две улицы, и у нас будет прекрасная спокойная комната.

- Просто не верится. А сколько нашла?

- Тридцать.

- Не может быть.

- Неверующий!

Она сунула руку в сумку и показала ему три банкноты.

- Подожди, - внезапно ощерился он, схватив ее за руку. - Ты как нашла эти

деньги?

- Я что, еще и отчет тебе давать должна? Приятельница одна дала.

- Врешь.