|
– Оно и видно. Вон какая светленькая. Мы интернатовскую едим. Ничего, конечно, но не такая… Как пахнет сильно. Эр. Все-таки запах ничем не отбить. – Испечем, постоит и никакого запаха. – Правда? – Ага… Перемешала? Давай сюда. Аня передала тарелку. Эра счистила тягучее содержимое в тесто, подсыпала муки и стала засучивать рукава. Лифт плавно остановился, светло-зеленые двери разошлись. Николай Иванович вышел в вестибюль. Стоящий у проходной милиционер повернулся, отдал честь. Николай Иванович кивнул головой, минуя его, толкнул стеклянную дверь. У подъезда прохаживались двое милиционеров в шинелях. Заметив Николая Ивановича, они остановились и приложили руки к вискам. Николай Иванович кивнул им. Машина стояла рядом. Вышел шофер, открыл заднюю дверцу: – Добрый вечер, Николай Иваныч. – Добрый вечер, Коля. – Николай Иванович кинул папку на сиденье и сел сам. Шофер проворно обежал мощный черный перед, сел за руль, завел и плавно тронул. Проехали коротенькую аллею, уперлись в серебристые ворота, которые стали медленно расходиться. За воротами стояла черная волга охраны. Возле волги прохаживались трое в пла-щах. Ворота разошлись, лимузин проехал мимо волги. Трое хлопнули дверцами, волга тронулась следом. – Домой, Николай Иваныч? – Ага. Свернули на Кутузовский, понеслись по середине. – Сегодня, Николай Иваныч, «Спартачок» наш «сапогам» наложит. Как пить дать. – Не говори гоп… – Николай Иванович приспустил стекло. – Вот увидите. Он «Химику» как в субботу, а? Здорово! – Химик не ЦСКА. – Ну, разные, конечно, но семь-ноль выиграть, это тоже суметь надо. Счет – будь здоров. – Посмотрим, – Николай Иванович зевнул, снял шляпу и положил на папку. – Чего-то хмурится. Дождь пойдет. – Пойдет, конечно. Вон как заволакивает. Мокрая осень какая-то. Прошлый год сухая бы-ла. Картошку копали, одно удовольствие. Ни грязи, ни чего. А щас меси вон… – А вы не копали еще? – Какой там! Куда ж в такую грязь. – Смотри, сгноишь. – Да в эту субботу попробуем… Свернули в переулок, подкатили в восьмиэтажной башне. Волга остановилась рядом, ох-ранники вышли, озираясь, обступили лимузин. Шофер открыл дверцу, Николай Иванович вы-брался, подхватив папку и шляпу. Рыжеволосый охранник открыл дверь подъезда. Николай Иванович кивнул ему и пошел по серо-коричневой ковровой дорожке. Широко-плечий лифтер вышел из-за стола: – Добрый вечер, Николай Иванович. – Привет. Подъехал лифт, разошлись двери. Николай Иванович вошел, утопил кнопку "З", посмотрел на себя в зеркало. На этаже вы-шел, позвонил. Дверь открыла Лида. – Привет, – Николай Иванович поцеловал ее в щеку. – Привет, – она ответно поцеловала его. – Почему без шляпы ходишь? Франтишь? Я из ок-на видела. Заболеешь. – Да я из машины только… – Смотри, простудишься. Устал? – Есть немного. А мать где? – У Веры. – Аааа… – Ужинать щас будешь или после? – Давай щас. Там хоккей в семь… Лида помогла ему раздеться. Николай Иванович вынул из плаща норму: – Отнеси на кухню. – Что, долго заседали? – С трех. Она ушла на кухню, крикнула оттуда: – Рыбный суп будешь или харчо? Николай Иванович одел тапочки: – Харчо. Лида загремела тарелками. Николай Иванович сходил в туалет, вымыл руки и, засучивая рукава рубашки, прошел сквозь бамбуковую занавеску – на кухню. |
