Харузин застонал сквозь стиснутые зубы и понял, что сейчас потеряет сознание.

Лаврентию повезло больше, он сбил с ног одну упыриху и сцепил пальцы на горле другой. «Медвежонок», отпрыск Опары Кубаря, за годы жизни в монастыре он так и не забыл отцовой разбойничьей науки. Осталось для Лавра неизвестным, задушил ли он свою противницу (ее тела так и не нашли возле церкви), но еще двое набросились на него со спины. Один ловкий удар погрузил Лавра в беспамятство.

Для друзей все было кончено. Первую схватку с упырями они проиграли. Авраамий смотрел и запоминал. Он не стал очертя голову бросаться на выручку. Ничем хорошим это бы не закончилось — волоколамский инок не приучен был, в отличие от Лавра, к рукопашным схваткам. Вот-вот должен был, по расчетам Лавра, вернуться из Ревеля Флор. Об этом тоже говорилось накануне. Чем глупо пропасть в плену у упырей вместе с приятелями, лучше выследить их до самого логова, а после вернуться с большим отрядом. Похоже, враги гораздо опаснее, чем казались на первый взгляд.

Авраамий осторожно выбрался из дома и притаился возле стены. Простоволосая старуха негромко распоряжалась, больше показывая руками, чем отдавая приказания голосом. Обоих пленников, впавших в беспамятство, связали. Одного взвалил на спину невысокий лысоватый мужчина, другого взяла Сольмира — почти такая же рослая и крепкая, как любой стрелец.

Медленно отряд двинулся прочь от церкви, в сторону Волхова.

Глава тринадцатая

Соперники в Ревеле

На подходах к Ревелю «Екатерина» значительно обошла «Святую Анну», однако ее паруса почти постоянно маячили на горизонте, и Флор с Вадимом постоянно видели их впереди себя.

— Дразнит, — сказал Вадим. — Чтобы мы видели и равнялись на лучших.

— Может, и дразнит, — согласился Флор, — но есть и другое предположение. Пока мы друг друга видим, всегда остается возможность прийти на помощь. Кроуфилд — хороший товарищ, в беде не бросит.

— В какой беде? — удивился Вадим. — Небо ясное, бури не видать.

— На море никогда не можешь быть уверен, что беда не надвигается, Вадим, — серьезно отозвался Флор. — Человек не создан для того, чтобы плавать по водам или летать по воздуху. Эти стихии ему не подвластны, и он начал их покорять по собственной воле. По воздуху пока никто не летает, но…

— Кстати, в наше время и по воздуху летать начали, — заметил Вадим. — Сперва на дирижаблях… Ну, на воздушных шарах… А потом построили самолеты. Это такая машина тяжелее воздуха, но вот летит. И не падает… То есть, иногда, конечно, падает… Но есть же способы определять погоду.

— Способы есть, — сказал Флор.

— Чайка ходит по песку, моряку сулит тоску, — вспомнил Вадим.

— Что-то в этом роде… Но существуют ведь и другие опасности, кроме штормов и шквалов, — добавил Флор. — Например, грабители. У берегов их обычно больше, чем в открытом море.

— Почему? — удивился Вадим. — Я думал, в море проще напасть. Ну, свидетелей меньше и все такое…

— В открытом море опаснее, Вадим. Пираты этого не любят. Они любят, чтобы с добычей поскорее добраться до своей базы. Да и укрытий возле берега куда больше.

Теперь и Вадим начал озираться по сторонам куда с большим вниманием.

Мальчик Животко выбрался на палубу и уставился на Флора с кислым видом. Флор даже засмеялся.

— Что, брат, не получается из тебя моряка?

— Да я вообще… — проворчал Животко. — Никуда не гожусь.