— Беда, — сказал Флор с притворно серьезным видом. — Был бы ты обезьянкой! Носил бы бантик, забавлял бы глупых женщин гримасами и ужимками, а они кормили бы тебя сладостями. Но увы, родился ты человеком — и вот теперь приходится подыскивать тебе занятие.

— Да чего там, — сказал Животко. — Я и матросом быть могу. Неделька — одно название, что скоморох. Он же скучный! Он людей смешит одними и теми же кривляниями уже сорок лет. Ему уже самому надоело.

— Мы скоро домой пойдем? — спросил Вадим у Флора.

— А вот как с делами управимся…

— Погоды будут дрянь, — встрял дядя Ляпун.

— Мы берегом пойдем, — обещал Флор.

— Берегом опаснее, можно разбиться, — сказал дядя Ляпун и с вызовом пожевал губами.

— На тебя не угодишь. Пойдем открытым морем. Правда, ко дну можно пойти…

— Знаете, ребята, — вдруг сказал Вадим, — не нравится мне что-то вон тот парус…

Все разом повернулись в ту сторону, куда указывал гость. Новый парус показался на горизонте. Он как будто вынырнул из волн и теперь стремительно нагонял корабль Флора.

У Животко тотчас исказилось лицо, он выпятил губы, как будто собрался заплакать.

— Это ведь не пират, а? — спросил Вадим.

В его представлении последовательно нарисовались: щеголеватый и джентльменистый капитан Блад, одноногий Сильвер и Мадам Вонг с ее тайнами.

— А вот сейчас и увидим, — хмуро молвил Флор. И крикнул: — Ребята, парус!

Моряки собрались на палубе. Некоторые уже побежали за оружием. Пушки у Флора не было, слишком дорого да и тяжело. Имелись две пищали и сабли. Вряд ли этого хватит, чтобы отразить серьезное нападение, но в абордажном бою — буде таковой случится — может оказаться очень кстати.

Теперь чужой корабль был уже хорошо виден. Небольшой, маневренный и быстроходный. Опознавательных знаков — нет. Конечно, Вадим и не ожидал, что на грот-мачте увидит черное знамя с «веселым роджером», а на носу — одноглазого (вариант: одноногого) человека с попугаем на плече и криком «Хвост дьявола!» на устах. Но все-таки что-то екнуло у него в груди.

Отсутствие сигналов говорило само за себя… Эта немота была страшной. И люди на чужом корабле не принимали угрожающих поз; они деловито и уверенно заряжали пушку.

— Меняем галс! — крикнул Флор. — Сейчас!..

Он поднял руку, готовясь отдать приказ. До пушечного выстрела оставалось еще минут десять (на то, чтобы зарядить пушку, уходило приблизительно четверть часа), и моряки успели выполнить маневр. Однако долго уходить от ядер им не удастся.

И Флор принял решение.

— Сближаемся и принимаем бой, — сказал он. — Иначе они наделают в нас пробоин и все равно захватят.

Приказ выполнили без единого возражения. Олсуфьич, сам разбойник, был прав.

Теперь чужой борт начал стремительно приближаться. Пираты отпрянули от пушки, боясь слишком сильно повредить чужой корабль и затопить его прежде, чем удастся пришвартовать его к своему и начать грабить. Черный борт пирата стремительно вырастал перед глазами Вадима, заслоняя собой небо, точно стена.

Теперь «Екатерина» скрылась за горизонтом. Надеяться можно было только на себя.

— Бросил нас англичанин-то, — сказал Вадим горько. — Он и пари выиграет, и от нападения не пострадает…

— Ты напрасно плохо о нем думаешь, — ответил Флор, обнажая шпагу. Он носил европейское оружие в отличие от своих матросов, вооруженных саблями, и, судя по всему, неплохо им владел.