«Что я несу, какой врач? — смятенно подумал он. — Это же враг, он нас ненавидит, при случае убьет…»

Пират взмахнул здоровой рукой и тотчас повалился, бессильный.

— Давай, мы тебя вылечим, а ты станешь честным человеком, — предложил Вадим, пользуясь тем, что разбойник явно не понимал ни слова из того, что им говорилось. — Или ты предпочитаешь, чтобы тебя добили? Хочешь, я выброшу тебя в море? Учти, ты сам во всем виноват.

— С кем это ты разговариваешь? — спросил тот матрос, который рассказывал историю про морскую девочку. Заметив раненого пирата, он присвистнул: — Ну надо же! Свои его забыли… Решили, наверное, что он помер. Что делать будем?

— Вот я и думаю, что с ним делать.

Матрос присел на корточки и быстро произнес несколько слов на непонятном Вадиму языке. К удивлению ролевика, раненый пират ответил на том же языке и, застонав, откинул голову назад. Он смотрел в проплывающие над кораблем облака, уже окрашенные закатным солнцем, и вздыхал.

— Просит, чтобы ему помогли, — сказал матрос, выпрямляясь. — Давай принесем воды и тряпок. У него с рукой совсем плохо.

— А я думал, в боку опаснее, — заметил Вадим.

— Что в боку! — парень пренебрежительно сморщил нос. — Просто кровь идет.

— Там же внутренние органы.

— Внутренние органы у человека не везде, — назидательно сказал матрос. — Да что ты споришь! Я тебе говорю, у него с рукой плохо. Кость переломана и не срастется уже. Вон как торчит.

— Как это вышло? — еще больше удивился Вадим. — Саблей такой удар не нанесешь.

— Он хотел с мачты прыгнуть, но промахнулся и упал на руку. Глупо, — сказал новгородец. — Идем, поможешь мне.

И они вдвоем принялись лечить раненого пирата, пока солнце еще не скатилось за горизонт и было относительно светло. Обмотанный тряпками, умытый, разбойник приобрел вид куда более успокоенный и благообразный. Стало заметно, что он очень молод. Вообще лицо у него оказалось симпатичное и вполне мирное. Какой-нибудь эстонский фермер.

«Ага, хуторянин, — думал Вадим, — из тех, что в 1940 году ушли в леса и просидели в землянках до тех пор, пока Советы не вынуждены были покинуть Эстонию!.. Знаем-с».

Но побороть в себе симпатию к пареньку он не смог. Как только тот перестал быть пиратом, врагом с оружием в руках, исчезло всякое чувство вражды. Может быть, потому, что в этом новом мире любой человек был Вадиму на самом деле чужим, и он не делал различия между новгородцами, ливонцами и разбойниками. Все они были одинаково далеки от него.

— Нам повезло, — считал Флор. — Если бы не Кроуфилд, они бы навалились на нас как следует. На том корабле остались пушкари. Они не побоялись бы продырявить нам борта — коль скоро «Святая Анна» была пришвартована к пирату. Забрали бы все ценное, весь наш груз, а нас самих перебили бы. Они просто не успели пальнуть. Заметили второй парус и испугались.

— Да, это везение, — согласился Вадим. — Хороший человек этот англичанин.

Флор улыбнулся.

— Я тоже так думаю… Откуда ты знаешь, что Животко спас меня сегодня?

— Видел… Я не успел бы подбежать, а он, наверное, на мачте прятался… Он ведь трусливый.

— Никогда по-настоящему не знаешь ни одного человека, — сказал Флор и вздохнул. — Я ни о ком бы не стал говорить уверенно. Только о Лавре. Но Лавр — это почти я сам.