— А мы ему мальчишку предъявим! — предложил Харузин.

— Нет смысла. Покажем мальчишку — и поминай как звали. Исчезнет гаденыш бесследно, не докажем никому, что он на свете существовал, — уверенно заявил Лавр. — Нет, так поступать мы не будем. Дождемся наших, из монастыря. Им передадим пленника и икону. Здесь история куда сложнее, чем казалось на первый взгляд…

* * *

«Основной версией» Назара Колугаева была «девка Наташка», и отказываться от нее приказной дьяк не собирался. Картинка выстраивалась весьма стройная. Флор привечает родственника, подговаривает сообщницу отравить его, а затем получает наследство. Такое способно убедить кого угодно. Очень просто и удобно.

Авдей шел по следу уже неделю. После бури с градом и таинственного сна, в котором Наташа являлась ему босая и печальная, он больше не сомневался в существовании некоей связи, установившейся между ним самим и жертвой, которую он преследовал.

С одной стороны, это Авдея радовало, поскольку он знал: преступница от него не уйдет, даже если зароется в землю. С другой — тревожило и даже смущало: Наталья как будто хотела сказать ему что-то совсем неожиданное, доброе, нечто такое, что ведьме не присуще. С третьей стороны, Авдей время от времени пугался происходящего. А вдруг ведьма его морочит, пытается сбить с толку и завладеть его душой? У них, ведьм, это делается быстро.

Однако он твердо решил отомстить за своего боярина, даже если ради этого придется пожертвовать собственной душой и отдать ее в когти девке Наташке.

Под утро восьмого дня от начала бегства, когда Неделька с Гвэрлум заночевали на сеновале у добрых людей, чей дом стоял на околице большого села, погоня закончилась.

Авдей вошел в село со стрельцами после бессонной ночи. Кони заржали, заплясали на месте, когда всадники окружили дом. В окне показался заспанный хозяин, мужик со всклокоченной черной бородой. Он широко зевал, высовываясь наружу и интересуясь странным шумом, и вдруг зевок застрял у него в глотке. Мужик так и замер с разинутым ртом и выпученными глазами.

Стрельцы махали друг другу, показывая, как ловчее окружить дом.

Мужик ожил, накричал на хозяйку — чтобы сидела с детьми на печи и не мелькала перед глазами, — а сам опять прилип к окошку.

Пришельцы не обращали на него большого внимания. Один, громко стуча копытами, поднялся по покатому длинному настилу прямо на второй этаж сеновала, пристроенного к южной стороне дома. Задыхаясь — не столько от крутого подъема, сколько от волнения, — рядом с конным бежал Авдей.

На сеновале тоже проснулись. Неделька закопал Наталью в сено и уселся поодаль, готовый сдаться недругу.

Его заметили сразу. Стрелец, нагнувшись в седле, поманил старика рукой.

— А ну, иди сюда, хороший человек!

Неделька встал и побрел к выходу, роняя с одежды клочья соломы.

— Что тебе?

— Ты скоморох Неделька? — спросил Авдей, хотя прекрасно знал, с кем имеет дело. — Не отпираешься?

— Не отпираюсь, — охотно согласился старик. — Это я. Так что если вы меня искали, то тут и нашли.

Авдей страшно оскалился и закричал, брызгая слюной:

— Сам знаешь, что не тебя мы здесь искали! Где девка Наташка, с которой ты бежал из дома?

— Ну, захотел… Наташки давно след простыл, — протянул Неделька.

— А это мы проверим, — сказал стрелец. И закричал тем, что ожидали внизу: — Подпирай двери, ребята, да поджигай дом! Если она здесь, то вместе с остальными и сгорит.

— Эй, ты чего? — всполошился Неделька.