Сама я своими ушами

         Слыхала от прихожан:

         То радовцев бьют криушане,

         То радовцы бьют криушан.

         А все это, значит, безвластье.

         Прогнали царя…

         Так вот…

         Посыпались все напасти

         На наш неразумный народ.

         Открыли зачем-то остроги,

         Злодеев пустили лихих.

         Теперь на большой дороге

         Покою не знай от них.

         Вот тоже, допустим… с Криуши…

         Их нужно б в тюрьму за тюрьмой,

         Они ж, воровские души,

         Вернулись опять домой.

         У них там есть Прон Оглоблин,

         Булдыжник, драчун, грубиян.

         Он вечно на всех озлоблен,

         С утра по неделям пьян.

         И нагло в третьевом годе,

         Когда объявили войну,

         При всем честном народе

         Убил топором старшину.

         Таких теперь тысячи стало

         Творить на свободе гнусь.

         Пропала Расея, пропала…

         Погибла кормилица Русь…»

         Я вспомнил рассказ возницы

         И, взяв свою шляпу и трость,

         Пошел мужикам поклониться,

         Как старый знакомый и гость.

* * *

         Иду голубою дорожкой

         И вижу – навстречу мне

         Несется мой мельник на дрожках

         По рыхлой еще целине.

         «Сергуха! За милую душу!

         Постой, я тебе расскажу!

         Сейчас! Дай поправить вожжу,

         Потом и тебя оглоушу.

         Чего ж ты мне утром ни слова?

         Я Снегиным так и бряк.

         Приехал ко мне, мол, веселый

         Один молодой чудак.

         (Они ко мне очень желанны,

         Я знаю их десять лет.