Высокая и стройная Маргарет, обладавшая каким-то внутренним запалом, от которого обмирают юноши-подростки, грациозно склонилась над сидящим в кресле мужем и чмокнула его в макушку.

   – Привет, милый! А это кто? – Она прищурилась. – А-а-а... это ты, Шейла! Наш незаменимый помощник... Рада тебя видеть.

   – Я тоже, – улыбнулась Шейла.

   Маргарет ответила улыбкой, и Шейла подумала, что именно такие улыбки называют ослепительными.

   Впрочем, Маргарет не так часто улыбалась, однако она обладала еще одним, не менее ослепительным свойством – в ней был шарм. Или, как нынче принято говорить, стиль, который нельзя описать и купить за деньги. Одним словом, она могла вырядиться в платье, купленное у старьевщика, и выглядеть в нем на миллион.

   Сейчас на ней были зеленые бархатные мини-шорты и под цвет крохотное болеро, едва прикрывавшее маленькую грудь. Тронутый легким загаром, без единой складочки оголенный животик притягивал взгляд.

   Интересно, что думает Генри по поводу наряда своей жены? Дело, собственно, не в наряде... Ведь не подросток же Маргарет, в самом деле! Шейла перевела взгляд на музыкантов.

   Длинные волосы и мертвенная бледность лиц свидетельствовали о том, что они стопроцентные звезды. Хотя Шейла и не была фанаткой, у нее перехватило дыхание, когда в одном из них она узнала Эрвина Нейла.

   Он потягивал пиво прямо из бутылки, поэтому глаза у него казались узенькими щелочками.

   Шейла наблюдала за ним, осознавая, что только знаменитости могут позволить себе начихать на все правила приличия.

   Перехватив ее взгляд, он слегка приподнял веки, и в этот момент ей стало понятно, почему во время его выступлений девицы в любой стране мира беснуются и готовы изобразить повальный стриптиз.

   Его глаза излучали секс или, как выражаются физики-ядерщики, фонили – повышенная радиация существовала как фон.

   Для того чтобы считаться красивым в общепринятом смысле этого слова, Эрвин был недостаточно высокого роста. Но широченные плечи и узкие бедра, слишком белая кожа иярко-зеленые глаза, дикарские песни о любви и запоминающиеся мелодии придавали всему его облику сумасшедшую дикую красоту.

   Ничего удивительного, что девицы сходят с ума от любви к нему, подумала Шейла и покосилась на Генри.

   Эрвин Нейл обернулся к Маргарет и сказал:

   – Детка, хочешь, мы сыграем что-нибудь для твоего ребенка? У нас вся аппаратура с собой.

   – Да ты что! Правда, можете? – Она взглянула на Генри. – Ты как?

   Шейла достаточно хорошо знала своего шефа, чтобы сказать, когда он сердится, но теперь Генри был буквально взбешен.

   – Я не считаю, что сейчас подходящий момент для импровизированного шоу, – сдержанно ответил он.

   Эрвин бросил на него злой взгляд ребенка, которому взрослые всегда и во всем потакают, а тут вдруг решили отказать.

   В прошлом году группа ездила на гастроли в Штаты и целое лето занимала первую строку всех рейтингов. Эрвин Нейл не привык, чтобы отвергались его предложения выступить. Тем более выступить бесплатно.

   – Буду вам весьма признателен, если сообщите, когда этот подходящий момент наступит! – процедил он сквозь зубы.

   Маргарет положила ладонь на руку Генри и прожурчала:

   – Дорогой, для нас большая честь, что Эрвин со своими ребятами собирается выступить здесь. Только подумай, как обрадуется Одри! Она никогда не забудет этот день рождения.

   – Точнее сказать, ты никогда не забудешь! – возразил Генри и, видя, что жена собирается спорить, проворчал: – Ну ладно, спроси у Одри.