Хорошо, что я вызвалась приготовить омлет, порадовалась Шейла, состряпать из этого убогого ассортимента что-либо затейливое просто невозможно! Маргарет хороший дизайнер, но кулинар из нее никудышный.

   Когда Шейла раскладывала по тарелкам омлет, пришли Генри и Одри, очевидно привлеченные доносящимися с кухни соблазнительно вкусными запахами. Взглядом Шейла спросила Генри, есть ли новости, но он отрицательно покачал головой.

   Одри села напротив отца.

   – Возьми хлеба, – сказала Шейла, подвигая тарелку с горячими тостами.

   – Я без хлеба, еще не проголодалась.

   – Проголодалась! – отрезал Генри. – Мороженое в кафе не в счет.

   – Ну, тогда мне хотелось бы зеленого салата...

   – Ешь, что предлагают, не капризничай!

   Одри осилила больше половины того, что было на тарелке.

   – Ну вот и умница! – похвалила Шейла. – Скоро будем пить чай.

   Когда девочка ушла к себе, Генри вытер рот бумажной салфеткой, откинулся на спинку стула и спросил:

   – А если кофе?

   Шейла с готовностью вскочила.

   – Сейчас сварю!

   – Ладно, сиди уж! Я сам. Мы ведь не на работе... Или ты держишь меня за неисправимого чистоплюя, не способного управиться в кухне, если поблизости нет женщины?

   – Собрался читать лекцию о равенстве полов? Лучше не надо. С удовольствием выпью кофе и ничего не имею против, если сваришь его ты. А я тем временем помою посуду. Илипредпочитаешь и это сделать сам?

   – С тобой не соскучишься! – улыбнулся он.

   Генри подошел к столику с кофеваркой, и Шейла услышала приглушенный вскрик. Обернувшись, она увидела в руках Генри белый конверт.

   – Знает, что я без кофе и дня не проживу! Сообразительная... – процедил он сквозь зубы.

   Надорвав конверт, Генри вытащил записку и стал читать.

   Шейла быстро вымыла тарелки, вилки и ножи, протерла стол. Она молила Бога, чтобы Одри не появилась здесь до того, как Генри справится с эмоциями.

   – Она ушла... – сообщил он чужим голосом и, скомкав записку, швырнул на стол.

   – Это от Маргарет? – спросила об очевидном Шейла, чтобы разрядить накаленную до предела атмосферу.

   Генри кивнул.

   – Она сообщает, куда?..

   – Не сказал бы! Да вот, прочти сама...

   Генри взял скомканный листок, бросил Шейле. Она поймала его и покачала головой.

   – Нет, я не имею права это читать.

   – Не усложняй! Там, где все очень сложно, всегда надо упрощать. К тому же я хочу, чтобы ты это прочитала.

   Расправив листок на столе, Шейла начала читать.

   «Дорогой Генри!

   Когда ты найдешь мое письмо, я уже уйду от тебя. Боже мой, неужели это я пишу? Почему самые важные события в жизни, когда мы говорим или пишем о них, звучат так обыденно и даже банально?»

   Шейла вздрогнула и искоса взглянула на Генри. Он стоял к ней спиной, лицом к окну. Вид позолоченного лучами предзакатного солнца сада в раме окна и он на фоне этого пейзажа – неподвижный, будто садовая скульптура, заставили Шейлу на мгновение закрыть глаза. Она запомнит этот миг навеки, никогда не забудет... Какой удар для Генри! А Маргарет? Неужели ей неизвестно, что в жизни сплошь и рядом говорят одни банальности? Ведь все оригинальное и неизбитое давно сказано.