8

   И снова наступил июль...

   – Шейла, знаешь, прямо не верится, что ровно через неделю мне одиннадцать!

   Состроив гримаску, Одри показала язык своему отражению в зеркале, стоявшему напротив кровати.

   – Вот и еще год прошел! – с улыбкой отозвалась Шейла.

   – Я даже не заметила! А ты?

   – Я тоже с трудом верю, что тебе уже одиннадцать. Хотя порой кажется, словно тебе вдвое больше! – Она провела щеткой по волосам Одри, зачесывая их назад, и приняласьзаплетать в французскую косу.

   – А иногда я такая несносная, как будто мне вдвое меньше.

   – Я этого не говорила! – возразила Шейла. – Уфф! Какая жарища! – Она обмахнулась попавшим под руку детским журналом.

   – Это папа так говорит, а потом еще много чего... Хотя, конечно, только когда я канючу.

   Шейла ласково потрепала Одри по щеке. Между прочим, то, что девочка выглядит счастливой, – заслуга Генри. Маргарет год назад оставила его и дочку, а он ни разу не выказал никаких обид в ее адрес в присутствии Одри. Надо отдать ему должное, Генри прекрасно справляется с обязанностями отца-одиночки.

   – А папы часто так делают: говорят то, что не очень-то хочется выслушивать, но что надо знать. Это называется суровой родительской любовью.

   Шейла закрепила косу на затылке заколкой-бантиком – красным в белый горошек.

   – А суровая родительская любовь – это то же самое, что и настоящая любовь?

   Шейла задумалась.

   – Настоящая любовь – это когда двое не могут прожить друг без друга и дня. Ссорятся, дуются друг на друга, но все время вместе.

   – Как твоя сестра и Руперт?

   – Да, именно. Как Стефани и Руперт.

   В зеркале отразился пристальный взгляд Одри. Не поворачивая головы, она посмотрела Шейле прямо в глаза и сказала:

   – Иногда мне хочется, чтобы ты была моей мамой!

   Шейла улыбнулась, наклонилась и поцеловала Одри в щеку.

   – Ты моя милая... У тебя есть мама, которая очень-очень тебя любит.

   Девочка выпятила нижнюю губу.

   – Она живет в Новой Зеландии, я ее и не вижу!

   – А Новый год забыла? Вспомни, как чудесно было в Риме!

   У Одри засияли глаза.

   – Правда! Какой там был фейерверк! Помнишь?

   – Я эту поездку часто вспоминаю, – призналась Шейла и вздохнула.

   – Это я очень хотела, чтобы ты поехала с нами.

   – Ты моя милая...

   Шейла наклонилась и чмокнула девочку в макушку.

   – И папа тоже...

   – И твой папа милый...

   – А его ты поцеловала бы?

   Шейла засмеялась, а Одри сдвинула брови и забавно наморщила лоб.

   – А помнишь, мама мне купила целый пакет конфет? – спросила девочка после паузы. – У меня от них был зеленый язык... и потом еще меня тошнило на каждом углу?

   Шейла и сейчас не могла без содрогания вспоминать, как пришлось делать Одри промывание желудка и отпаивать молоком пополам с минеральной водой.

   – Конечно, помню, – сказала она ровным голосом.

   – Хорошо, что ты жила вместе с нами в отеле.