|
У Макси расширились глаза. – Ты, наверное, шутишь? – На этот раз я нисколько не шучу. Она отвела глаза – так пылко смотрел на нее Робин. Нет, она ему действительно нужна – в этом нет сомнений. Если бы он ее еще любил! – Как они подходят к этому платью! – Макси прошла к зеркалу, вынула из ушей простые золотые сережки и вдела рубиновые. Она повернула голову, серьги качнулись и рассыпали вокруг бриллиантовые искры. Робин застегнул на ее шее ожерелье, потом провел своими волшебными пальцами вниз по ее обнаженным рукам и задержал их на талии. "Господи, как меня возбуждают его легчайшие прикосновения», – подумала Макси. Она посмотрела на себя в зеркало. Действительно, она выглядела великолепно. Рубины необыкновенно шли к ее черным волосам. Нет, она совсем не похожа на простоватую американку. Она похожа на леди. Если в глубине души она сознает, что только прикидывается леди, то по ее лицу об этом не догадаешься. Она перевела глаза на отражение Робина. Он представлял собой квинтэссенцию английского аристократизма: тонкие черты лица, невозмутимое спокойствие, изысканная одежда. Но его руки обнимали ее, словно она была самым драгоценным существом на земле, и его глаза светились искренним чувством. – Ты, кажется, думаешь, что, поженившись, мы сможем жить только в Англии? – тихо спросил он. – Это не так. Если хочешь, поедем в Америку. Макси посмотрела на него с удивлением: – Ты пожертвуешь для меня Англией? Робин поцеловал ее в ухо теплыми крепкими губами. – Не раздумывая ни секунды. Богатство хоть тем хорошо, что дает тебе свободу действий. Мы можем жить так, как хочется. Даже если ты согласишься жить в Англии, мне хотелось бы съездить в Америку, повстречаться с родичами твоей матери, посмотреть на землю, где ты выросла. Макси была тронута. – Но все таки ты предпочел бы жить здесь, да? Робин помедлил, потом кивнул. – Большую часть своей взрослой жизни я прожил за границей. Я говорю на десяти языках – на одном лучше, на другом хуже, и мне ничего не стоит найти в любом городе Европы хороший обед и дешевый ночлег. Однако, когда я прошлой зимой вернулся в Англию, я почувствовал себя дома даже в большей степени, чем если бы прожил здесь всю жизнь. Макси накрыла ладонью руку Роберта, лежавшую у нее на талии. – Ты уехал мальчиком, а вернулся мужчиной. Отсюда и разница в восприятии. – Ты права: у меня пропало юношеское желание восставать против всего привычного. – Робин опять поцеловал ее, на этот раз в ямку между шеей и ключицей. У Макси участилось дыхание. Она всем телом ощущала его близость. Взглянув в зеркало, она увидела, что ее глаза блестят, а губы припухли от желания. Робин это тоже увидел и крепче сжал ее талию. – Как это удачно, что большинство мужчин, которые будут здесь сегодня, женаты и счастливы в браке. А то бы я не знал ни минуты покоя. Ты неотразима, Канавиоста. И тут Макси дала себе зарок: что бы ни ожидало их в будущем, она должна провести с Робином, по крайней мере, еще одну ночь. Если у нее не будет этой надежды, она отдастся ему сию минуту. – Лучше пойдем вниз, – севшим голосом сказала она. – Пошли, – согласился Робин, с трудом переводя дыхание. – А то застрянем здесь надолго. – Он шагнул назад, выпустив ее талию, затем галантно предложил ей руку. – Ну, миледи, готовы войти в клетку со львами? "Может быть, он и согласится ради меня покинуть свою страну, – думала Макси, – но он больше потеряет, уехав, чем я, оставшись здесь. Надо посмотреть на этих аристократов – может, не так страшен черт, как его малюют». Взяв его под руку, Макси сказала: – Не думаю, чтобы у львов когти были острее, чем у бостонских дам, лорд Роберт. |
