— И мы должны принести домой ужин. Мы его сейчас забираем, — говорит Сара мягким, воздушным голосом, прижимая к груди книгу в кожаном переплете.

— Что читаешь? — спрашивает Оливия.

Девушка улыбается.

— «Чувство и чувствительность».

— В тысячный раз, — ворчит Пенелопа. — И она даже не читает, как нормальный человек — я подарила ей на день рождения электронную книгу, но она ею не пользуется! Она таскает все эти книги в сумке, которая вот-вот развалится.

— Электронная книга — это не то, Пенни, — тихо объясняет Сара.

— Книга есть книга. — Генри пожимает плечами. — Это просто… слова. Не так ли?

Сара густо краснеет — почти багровеет. Но по-прежнему качает головой в сторону моего брата — с жалостью. Она открывает книгу и подносит ее к его лицу.

— Понюхай.

Через мгновение Генри наклоняется и недоверчиво обнюхивает страницы.

— Чем пахнет? — спрашивает Сара.

Генри снова принюхивается.

— Пахнет… древностью.

— Вот именно! — она сама вдыхает запах страницы, глубоко и долго. — Бумага и чернила — ни с чем не сравнятся. Единственное, что пахнет лучше, чем новая книга, — это старая.

Кто-то роняет поднос с бокалами за стойкой, и грохот разносится по всей комнате. И Сара фон Титеботтум замирает, ее глаза пусты, а кожа белее страниц, которые она держит в руках.

— Леди Сара, — спрашиваю я, — с вами все в порядке?

Она не отвечает.

— Все в порядке, — шепчет ее сестра, но она, кажется, ее не слышит.

Генри прижимает ладонь к ее руке.

— Сара?

Она быстро вдыхает — задыхаясь — будто и не дышала. Затем моргает и оглядывается вокруг, слегка запаниковав, прежде чем прийти в себя.

— Простите меня. Я… испугалась… грохота. — Она прижимает руку к груди. — Пойду подышу свежим воздухом и подожду Пен снаружи.

Как раз в этот момент официант в униформе приносит заказанный ужин.

Пенелопа просит официанта отнести его в машину, и мы прощаемся.

На выходе Пенелопа напоминает Генри:

— Позвони мне! Не забудь.

— Позвоню. — Он машет рукой.

Затем он смотрит им вслед, наблюдая, как они выходят за дверь.

— Она странный маленький утенок, не так ли?

— Кто? — спрашиваю я.

— Леди Сара. Жаль… она могла бы быть хорошенькой, если бы не одевалась как монашка.

Оливия цокает языком, как неодобрительная старшая сестра.

— Она не была похожа на монашку, дурачок. Может, она занята — своими интересами или чем-то еще — и у нее нет времени, чтобы тратить его на внешность. Я могу это понять. — Она указывает сверху вниз на свою соблазнительную маленькую фигурку. — Хочешь верь, хочешь нет, но в реальной жизни я так не выгляжу.

Я обхватываю руками ее талию.

— Чушь, ты прекрасна, что бы на тебе ни было надето. — Затем я шепчу ей на ухо: — Особенно когда на тебе нет ничего.

— И все же, — размышляет Генри, когда мы направляемся к двери, — я не прочь взглянуть на то, что находится под длинной юбкой Мисс Чувства и Чувствительность.