Мне не нужно повторять дважды.

Я приподнимаю тонкую вуаль, отделанную кружевом, обхватываю ее красивое лицо обеими руками и прижимаюсь губами к губам Оливии.

Потом я целую ее еще крепче. С жаждой. Потерявшись во вкусе и ощущениях моей сладкой новобрачной. Оливия хихикает напротив моего ищущего рта. Генри неуместно свистит рядом со мной, а Саймон кашляет, пытаясь скрыть это. Потом звонят церковные колокола, от которых гремят наши кости, прихожане встают, и я увожу Леди Оливию от алтаря. Ее кружевное платье без бретелек, облегающее тонкую талию, с длинным шлейфом, занимающим почти весь проход, несли полдюжины маленьких девочек-цветочниц.

Толпа снаружи ликует, размахивая шелковыми флагами, белыми цветами и знаменами.

Солнце светит, небо голубое и голуби буквально летают по воздуху. Нет ничего более совершенного, чем это.

Я веду Оливию вниз по серым каменным ступеням к открытой, отделанной золотом, карете — в наши дни мы запрягаем их только по особым случаям.

Как только она с ее гигантским шлейфом устраиваются в ней, мы отправляемся в путь, махая людям на улицах, празднуя со всей страной.

И на этот раз я не возражаю против камер. Даже немного.

Наконец, мы въезжаем в ворота дворца, и я помогаю Оливии спуститься. Двадцать лакеев — в полном военном облачении — окружают нас с флангов. Их мечи поют в воздухе, когда они обнажают их и поднимают вверх, образуя сверкающий на солнце серебряный мост, под которым мы проходим. Потом наверх, в золотой бальный зал, где, надеюсь, мы сможем поесть и выпить чего-нибудь, прежде чем оба умрем.

После этого мы выйдем на главный балкон дворца, где королева официально представит нас стране с нашими новыми титулами.

Моя бабушка была в восторге от волшебства королевской свадьбы — вот почему она не оказала нам даже небольшого сопротивления, когда три месяца назад мы с Оливией сказали ей, что собираемся пожениться. Все, о чем она просила, — это позволить ей самой позаботиться о приготовлениях. Учитывая, что мы не были уверены, сможем ли провести свадьбу даже в мэрии за такое короткое время, мы дали старушке полную свободу действий. И она эффектно себя проявила.

Уинстон обнаружил, что именно Люси слила ту историю в «Daily Star» — ее способ наказать меня за то, что я подвел ее, как она чувствовала, когда мы были молоды.

Но с тех пор в прессе было полно положительных статей о королевской семье — хочу сказать, кто бы не насладился хорошей историей про «отречение от престола ради любви»? И народ был вне себя от радости. Они обожают Оливию — не так сильно, как я, потому что это было бы невозможно, но близко.

Мы с Оливией и ее отцом превратили кафе «У Амелии» в некоммерческую организацию в Штатах. Сеть ресторанов «заплати сколько сможешь», куда любой желающий может зайти, сесть за столик и насладиться хорошей едой. Они могут решить отработать свой счет или оставить те деньги, которые в состоянии оставить — или вообще ничего. Мы открыли второй ресторан в Бронксе, еще два откроются в следующем году.

Когда народ был твердо предан королевской семье, а средства массовой информации на этот раз находились на нашей стороне, парламент Весско подчинился и принял закон, над которым работали мы с бабушкой. Занятость и заработная плата начали восстанавливаться и с тех пор неуклонно растут.

Это долго и счастливо для всех нас.

Ну… почти всех.

Я замечаю своего брата в углу, хмурого и угрюмого. Это единственный образ, который он носит в эти дни.