— Ты… выгоняешь меня?

Есть женщины, готовые отдать яичник, чтобы удержать меня, — половина из них действительно пыталась, — а эта выбрасывает меня на обочину. Ни уж нет. Какого хрена?

— Да, полагаю, что так.

Я поднимаю руки.

— Ладно. Я ухожу. — Но не так… не сейчас. — Ты сумасшедшая. — Постукиваю пальцем по голове. — У тебя не все дома, любовь моя. Тебе лечиться надо.

Она показывает мне средний палец.

— А ты королевский хрен. Смотри, чтобы дверь не ударила тебя по заднице, когда будешь уходить.

Она не ударяет.

Черт побери, если говорить о шизофрении, то эта женщина — однозначно психованная. Конечно, она великолепна, но у нее проблемы. А я взял за правило не совать член в девушку, которая, возможно, захочет его отрезать сразу после секса. На обратном пути в отель сижу на центральном сидении внедорожника, кипя от злости.

— Могу я дать вам совет, принц Николас? — спрашивает Томми. Возможно, я бормотал вслух.

— Заткнись, Томми, — говорит Логан с водительского сиденья.

Близость порождает фамильярность, и ребята из моей личной службы безопасности были со мной в течение нескольких лет. Они молоды, им за двадцать, но их моложавая внешность противоречит смертельным навыкам. Как и стая щенков немецкой овчарки, их лай может показаться не таким опасным, но их укус ужасен.

— Все в порядке. — В зеркале заднего вида встречаюсь взглядом со светло-карими глазами Томми. Он чешет голову.

— Думаю, девушке было стыдно.

— Стыдно?

— Да. Как моей младшей сестре Джейни. Она красивая девушка, но однажды у нее на лбу появился прыщик, такой большой, что она стала похожа на членорога.

Джеймс на переднем сиденье читает мои мысли.

— Какого нахрен членорога?

— Это такое выражение, — объясняет Томми. Джеймс поворачивается, чтобы посмотреть на Томми, его голубые глаза прищурены.

— Выражение для чего?

— Это, когда изо лба торчит что-то большое, похожее на член.

— А разве это не единорог? — удивляется Джеймс.

— Ради Бога, — вмешивается Логан. — Ты можешь забыть о гребаном единороге, или членороге, или о чем там еще, черт возьми…

— В этом нет никакого смысла! — спорит Джеймс.

— …и позволить Томми закончить свой рассказ? Такими темпами мы никогда не услышим конца.

Джеймс вскидывает руки, ворча.

— Ладно. Но это все равно не имеет никакого смысла.

К сведению, мой семантический голос идет в пользу рогочлена.

Томми продолжает:

— Итак, Джейни идет домой из школы с Брэндоном, парнем с нашей улицы, в которого она была влюблена. А мой отец, рано вернувшись с работы, сидя на крыльце, возьми, да и крикни: «Эй, Джейни, хочешь, я возьму в аптеке крем, чтобы убить монстра у тебя на лбу?» И Джейни сходит с ума — визжит, как баньши, на моего папу, говорит, что больше никогда с ним не заговорит. Бедный па… Я имею в виду, он просто пытался быть полезным. Но я подумал, что ни одна девушка не хочет, чтобы ее проблемы были выставлены на всеобщее обозрение — Джейни знала, что она членорог, ей не нужно было говорить об этом вслух.