— Полагаю, будешь работать в Палате общин? Убедишь этих засранцев наконец-то выполнить свою работу?

— Рада, что ты заговорил об этом. — Бабушка скрещивает руки на груди. — Ты знаешь, что происходит с монархией, у которой нет стабильной линии наследников, мой мальчик?

Мои глаза сужаются.

— Я изучал историю в университете — конечно.

— Просвети меня.

Я поднимаю плечи.

— Без четкой преемственности неоспоримых наследников может произойти захват власти. Диссонанс. Возможно, гражданская война между различными домами, которые видят возможность взять власть на себя. — У меня волосы на затылке встают дыбом. Ладони начинают потеть. То чувство, когда ты почти на вершине первого подъема американских горок. — Куда ты клонишь? У нас есть наследники. Если нас с Генри настигнет какая-нибудь катастрофа, всегда есть кузен Маркус.

— Кузен Маркус — идиот. Он женился на идиотке. Его дети — дважды проклятые идиоты. Они никогда не будут править этой страной. — Она поправляет жемчуг и вздергивает нос. — В парламенте ропщут по поводу перехода к церемониальному суверенитету.

— Ропот есть всегда.

— Нет, — резко отвечает она. — Здесь совсем другое дело. Они задерживают торговое законодательство, безработица растет, зарплаты снижаются. — Она стучит по экрану. — Эти заголовки не помогают. Народ беспокоится о еде на своих столах, в то время как их принц скачет из одного роскошного отеля в другой. Мы должны предоставить прессе что-то позитивное. Должны дать людям повод что-то отпраздновать. И мы должны показать парламенту, что мы четко контролируем ситуацию, так что им лучше играть по правилам, или мы будем грубо с ними обращаться. — Я киваю. Соглашаюсь. Как глупый мотылек, радостно хлопающий крыльями в сторону пламени.

— А как насчет Дня гордости? Мы могли бы открыть залы для публики, парад? — предлагаю я. — Народ любит подобные вещи.

Она постукивает себя по подбородку.

— Я думала о чем-то… большем. Чем-то, что привлечет внимание всего мира. Событие века. — Ее глаза сверкают предвкушением, как у палача перед тем, как он взмахнет топором. А потом топор опускается. — Свадьба века.

ГЛАВА 2

Николас

Все мое тело сжимается. И такое чувство, что мои органы начинают схлопываться. Мой голос хриплый от бессмысленной, нелогичной надежды.

— Бабушка Мириам снова выходит замуж?

Королева складывает руки на столе. Ужасный знак. Это говорит о том, что она приняла решение, и даже штормовой ветер не сможет сбить ее с курса.

— Когда ты был мальчиком, я обещала твоей матери, что дам тебе возможность самому выбрать себе жену, как твой отец выбрал ее. Влюбиться. Я наблюдала и ждала, а теперь перестала ждать. Твоя семья нуждается в тебе, твоя страна нуждается в тебе. Поэтому ты объявишь имя своей невесты на пресс-конференции… в конце лета.

Ее заявление выводит меня из шока, и я вскакиваю на ноги.

— Через пять чертовых месяцев!

Она пожимает плечами.

— Я хотела дать тебе тридцать дней. Можешь поблагодарить дедушку за то, что он меня отговорил.

Она имеет в виду портрет на стене позади нее. Дедушка умер десять лет назад.

— Возможно, тебе следует меньше беспокоиться о моей личной жизни и больше о том, чтобы пресса не узнала о твоей привычке разговаривать с картинами.