— Видела тебя по телевизору сегодня днем. Ты хорошо смотрелся.

— Спасибо.

Она слегка качает головой.

— Я и не знала, что ты читаешь. Забавно, за все время, что я провела в твоих покоях, я не видела ни одной книги.

Я ухмыляюсь.

— Ты, должно быть, не заметила их. Тебе было неинтересно смотреть на книги, когда ты была там, милая.

Женщины, живущие от зарплаты до зарплаты, могут справиться с одной или тремя ночами лучше, чем те, кто в моем классе. Благородные дамы избалованы, требовательны — они привыкли получать все, что хотят, — и становятся мстительными, когда им отказывают. Но такие девушки, как моя хорошенькая барменша, привыкли знать, что в жизни есть вещи, которые никогда не смогут произойти.

Мэг улыбается — тепло и понимающе.

— Что бы вы хотели выпить? Как обычно?

Не знаю, был ли это день, наполненный интервью или пинта виски, которую я проглотил, но внезапно меня пронзает адреналин, сердцебиение учащается — и ответ так ясен.

Королева держит меня за яйца, но, кроме того, у меня еще есть время.

— Нет, Мэг. Я хочу чего-то другого… чего-то, что я раньше не пробовал, удиви меня.

Если бы вам сказали, что мир, каким вы его знаете — жизнь, какой вы ее знаете — закончится через пять месяцев, что бы вы сделали?

Конечно, постарались бы использовать оставшееся время по максимуму. Делали бы все, что хотели — имели всех, кого хотели — так долго, как это возможно. Пока время не истечет.

Ну… похоже, у меня все-таки есть план.

ГЛАВА 3

Оливия

Дни, меняющие вашу жизнь, почти никогда не случаются с обычными людьми. Я имею в виду, знаете ли вы кого-нибудь, кто бы выиграл в лотерею, кого в торговом центре обнаружил бы голливудский агент, кто унаследовал бы от давно потерянной, умершей двоюродной бабушки готовый к проживанию особняк без налогов? Я тоже.

Но дело вот в чем, когда для редких счастливчиков эти дни наступают, мы даже не узнаем их. Мы не знаем, что происходит что-то эпичное, грандиозное. Меняющее жизнь.

Только позже — после того, как все будет идеально или же все развалится — мы оглянемся назад, проследим наш путь и осознаем точный момент, разделивший нашу историю и наши сердца на две части — до и после.

В «после» меняются не только наши жизни. Меняемся мы сами. Навсегда.

Мне бы следовало это знать.

День, изменивший всю мою жизнь, был одним из таких. Из дерьмовых. У обычных людей их много.

Все начинается, когда я открываю глаза — на сорок минут позже, чем положено. Дурацкий будильник. Он должен был знать, что я имела в виду четыре утра. Кому, черт возьми, нужно просыпаться в четыре вечера? Никому, вот кому.

Мой день продолжает свой нисходящий виток, когда я надеваю единственную одежду, которую ношу в эти дни, свою рабочую одежду — белую блузку, выцветшую черную юбку, слегка порванные колготки — затем сворачиваю массу непослушных черных кудрей в пучок и иду в нашу мини-кухонку, все еще прикрыв глаза. Насыпаю себе чашку хлопьев из злаков с корицей — лучшего завтрака на свете, но когда поворачиваюсь, чтобы взять молоко, мои хлопья за три секунды поглощаются нашим дьявольским псом Боско.

— Ублюдок! — говорю я шепотом, потому что моей сестре и отцу не нужно вставать еще несколько часов.