– Новый год, что ли?

Нелидов мутными глазами смотрел на гостя, словно только что обнаружил его у себя в холодильнике.

– Не‑ет! – помахал хозяин скрюченным пальцем перед носом прапорщика. – Ты не финти, не надо!.. Дело говори.

– Да какое дело‑то? – заплетающимся языком спросил Битюков. Он был уже хорош, но на уговоры остаться до утра не поддавался и в четвертый раз поднимал стакан со словами: «На посошок!»

– Сказ‑зал?.. Заметано! Мое слово – кр‑ремень! – разорялся пролетарий.

– Ну!.. – одобрил его гость. – Давай, за детей? Сдвинули стаканы, стараясь не звенеть: в комнате за стеной спала жена Нелидова с пятилетней дочкой.

– Фу, ну и… как ее партейные пьют? – возмутился Битюков, подавив позывы на рвоту.

– Закусывай, закусывай, Боря! – протянул ему на вилке огурец хозяин. – Водочка – она солененькое любит.

Прапорщик убрал его руку, резким движением оттянул рукав.

– А который час‑то, Н‑нелидин?

– Не‑ли‑дов! – поправил создатель электрических лампочек. – Пр‑рашу запомнить.

– У меня записано «Нелидин». Документ! – с почтением протянул военный.

– Ну и нехай себе! А час… х‑хрен его знает, часы там… в комнате. Нюрку неохота будить. Ладно, так ты все понял?

– Понял я, понял, не бухти. Отсрочим твоего Сережку… на полгода.

– Точно. Вижу, все понял. А з‑за мной не заржавеет, – пообещал хозяин, громогласно икнул и заботливо проводил гостя в коридор.

Там он подождал, прислонившись к стеночке, покуда Битюков справит нужду в туалете, помог надеть шинель.

– Баксы я тебе дал? – спросил Нелидов и торжественно поднял указательный перст.

– Дал, дал. Все, Сергуня. До следующего… года, значит! А там мы займемся отсрочкой.

– Но баксы…

Прапорщик махнул рукой, завалился на висевшую в прихожей одежду, сорвал несколько пальто с крючков, бросился поднимать, но это оказалось ему не под силу.

– Брось, ну его на х…! – замахал руками хозяин. – Брось, я сказал. Иди, а то на метро опоздаешь. Сам я… Серегу от армии…

– Все! Кончит техникум твой Серега.

– Во‑от!..

Они вышли на площадку, хозяин вызвал лифт, расписанный всеми известными словами и мало кому известными названиями рок‑групп. Простились тепло, по‑дружески, хотя и не очень‑то соображая, где они и что делают.

…Битюков вышел в распахнутой шинели. Когда его немного обдуло холодным ветром, он сообразил, что на улице нет ни души и время явно перевалило за полночь.

В кармане прапорщик нащупал что‑то тяжелое, оказалось – бутылка трехзвездочного коньяку.

Вскоре повстречался одинокий прохожий.

– Эй! Из‑звини… те… Котрый час? – лизнув пригоршню снега, чтобы не прилипал к небу пересохший язык, спросил Битюков.

– Рано еще, – сострил встречный, – без пятнадцати три.

– Три?.. Ч‑чего… три? – спросил Битюков совершенно серьезно.

– Закусывать надо, армия!..

Минут через десять прапорщик пришел в себя окончательно и понял, что с Теплого Стана ему в эту ночь не выбраться, разве только вернуться назад к Сереге. Он обшарил карманы, но записной книжки не обнаружил, а визуально дом, куда земляк привел его «на автопилоте», не помнил.

К счастью, в кармане оказались деньги – сто долларов.