В кабинете повисла зловещая тишина.

– Простите, – нарушил наконец паузу старик. – Я совсем не это имел в виду.

– А что?

– Кажется, вы мне рассказывали в день убийства Большакова, что провалили операцию по обезвреживанию банды? Разве это было не на Волхонке?

– После этого я задался целью засадить Большакова за решетку. Видимо, он почувствовал, что ловушка захлопнулась…

– Да, да. И Кных вас опередил, – снова замельтешил перед глазами Акинфиев. – Вернее, не Кных, а некто Грач.

– Грач?! – удивленно воскликнул опер.

– Непосредственный убийца Большакова Грач был опознан Рачинским, когда Калитин предъявил ему фотографии. Ранее этот самый Грач два года считался мертвецом. Он взорвался в автомобиле вместо своего шефа, у которого работал телохранителем. А шеф этот – протеже бывшего министра финансов, который какое‑то время консультировал «Коммерсбанк». Через него проходили немалые деньги на восстановление Чечни. Теперь, когда стало известно, что Грач жив, у ФСБ появился шанс ухватить за хвост мафию – не банду, заметьте, а мафию. Сами знаете, у «спрута» или как там эту гадину зовут, голова может быть на очень большой высоте от хвоста.

– А еще можно спустить эту голову потихоньку на тормозах. С большой высоты, – вслух подумал Зубров.

Его, однако, никто не поддержал. Демидов сердито покосился на молодого следователя и покачал головой.

– Теперь понятно, – произнес Рыбаков.

– Что вам понятно, Константин Евгеньевич? – спросил Акинфиев. Он сел на стул у окна и, скрестив руки на больном животе, уставился в стену напротив.

– Почему Рачок отказался говорить со мной. – И почему же?

– Мне нужна была информация об одном депутате. Но я не мог дать никаких гарантий.

– О каком депутате? – не выдержал молчавший до сих пор Верченко.

Рыбаков усмехнулся.

– Кто из нас по экономике работает – я или вы?.. Вот и узнайте, кто консультировал «Коммерсбанк» и в чьей машине взлетел в воздух Грач. А заодно – почему так случилось, что его не опознали – хотя бы по зубным пломбам.

– Зубы у него были здоровые, – задумчиво произнес Акинфиев.

Рыбаков уже знал, что после перемирия в Грозном Перельман оказался в оппозиции, пытался наладить связь с Яндарбиевым, но тот не рискнул принять его накануне президентских выборов, и теперь Андрей Иосифович, «не пользующийся служебными машинами», заваривает со товарищами новую «горячую точку», организовав группу финансовой поддержки белорусских реформ. Обо всем этом писали газеты. Вот только почему‑то «четвертая» власть забыла поведать о том, кто такие «покойник» Грач, «ресторанный вышибала» Круглов, почему «банкрот» Крапивин вот так запросто умотал за кордон и какова во всем этом деле роль бандита Кныхарева. Никто не обратил внимания и на появление очередного частного охранного предприятия на Варшавке во главе с отставным полковником ГБ – эка невидаль!

Газеты устали от сенсаций.

Читатели устали от газет. К концу крысиного года все от чего‑нибудь устали. Даже крысы.

25

На маленькой кухоньке малогабаритной квартиры в Теплом Стане сидели двое: хозяин по фамилии Нелидов, рабочий электролампового завода с двадцатилетним без малого стажем, и его земляк, военкоматовский прапорщик Битюков.

– Сам знаешь, как все достается, – говорил «гегемон», дрожащей рукой наполняя стакан. – Жисть, она у нас не сахар.