Две из них прошмыгнули, не остановившись на вялый жест, зато водитель новенького «Москвича» оказался сговорчивым:

– За «сотку»… до Лунева довезешь? – икнув, поинтересовался прапорщик.

– Садись, – равнодушно бросил шофер.

– Во!.. Дело!.. – обрадовался загулявший воин и буквально упал в машину.

– Курить у тебя можно? – спросил он и, не дожидаясь разрешения, закурил.

Километра три проехали молча. Битюков наконец согрелся и почувствовал себя почти в норме. Сейчас бы еще грамм сто – и как огурчик.

– Домой, понимаешь, нужно. Семья у меня там, в Луневе. Раз в месяц с этой проклятой службой и вижу. Хоть на Новый год повидаться, – попытался он завязать дорожную беседу. – Слушай, командир, у тебя стаканчика в бардачке нет? Земляк бутылку дал…

Водитель не отвечал, сосредоточенно глядел на дорогу, прибавляя скорость. Миновали пост ГАИ.

Битюков дожидаться не стал. Он, бесцеремонно заглянув в бардачок, стакана там не обнаружил, открыл пробку зубами, звучно выдохнул и присосался к горлышку.

Стрелка доползла до отметки «120» , плавно стала забирать дальше.

– Во‑о! – довольно откинулся на спинке сиденья Битюков. – Ты не боись, командир, деньги у меня есть.

– Я не боюсь, – ответил не слишком разговорчивый водитель.

– Сам‑то… по пути или шабашишь?

– Когда как.

Скорости прапорщик не различал, но чувствовал себя комфортно. Теплая волна от выпитого разлилась по телу, озноб прошел, ровная гладкая дорога и зимний лес за окном навевали сон.

…Проснулся Битюков, почувствовав, что машина стоит. Он открыл глаза, попытался сориентироваться.

– Чего стоим? – удивленно спросил прапорщик, поняв, что двигатель работает. Водитель смотрел в окно и о чем‑то сосредоточенно думал.

– Я всегда останавливаюсь здесь, Битюков, – ответил он. – На этом месте я в последний раз виделся со своей женой. Ты помнишь ее, мою жену, Битюков? – с этими словами водитель повернулся к пассажиру лицом.

Было темно, и на лицо шофера падали лишь блики от осветительных приборов на щитке. Но Битюкову разглядывать его было ни к чему: он уже понял, что перед ним – его убийца.

Молчание длилось целую вечность.

Битюков хотел о чем‑то спросить, но не знал, о чем. Хотел выскочить, но понимал, что сделать этого, а тем более убежать, не сможет.

– Она умерла, – сказал Убийца и включил «дворники». – Вы убили ее, Битюков. Изнасиловали, а потом убили.

– Мы не убивали!.. – еле слышно выдавил из себя прапорщик.

– Четвертым был Конур из Косина. Он ушел в монастырь и там удавился. Бог не принял его покаяния. Я не приму его тем более. Пока кто‑нибудь из вас будет ходить по Земле, мне на ней места не будет.

– Я?.. Я не…

– Врешь. Ты был пятым.

Водитель бросил сцепление, и машина рванула по трассе, снова стремительно набирая скорость. Прапорщик окончательно протрезвел, его сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. В горле застрял ком, перехватило дыхание. Нужно было что‑то делать, на что‑то решаться. Но что? Напасть ли на этого мрачного типа первым? Или попытаться вымолить у него пощаду?

– Куда ты меня везешь? – спросил Битюков, осознав, что машина удаляется от Москвы, но вовсе не в нужную ему сторону.

– К ней, – коротко ответил Убийца. – Она хочет встретиться с тобой, чтобы посмотреть тебе в глаза.