Изменить размер шрифта - +
И
что, может быть, столь же редкостно, так это совершенно выдающееся  качество
кушаний, подаваемых здесь к столу, - пища приготовлена искусно, стряпана как
парижане, необходимо сказать, забыли вкушать на  великолепнейших обедах, она
напомнила  мне искушенных стряпателей в Жан д'Ор.  Взять хотя бы эту гусиную
печенку и  забыть о том  безвкусном  муссе,  который обычно под  этим именем
подается,  -  и  немного осталось мест, где обыкновенный картофельный  салат
приготовлялся  бы из  такого же картофеля,  упругого,  как японские пуговицы
слоновой кости, матового, как костяная ложечка, с которой китаянки льют воду
на  рыбу,  которую  только  что  поймали.  Венецианское стекло предо мною  -
роскошные    алеющие   самоцветы,   окрашенные    необычайным    леовийским,
приобретенным у г-на  Монталиве, и это  -  забава  для воображения глаза, но
также, с позволения  сказать, для воображения того,  что именовалось некогда
брюхом  -  видеть  несомого к  столу  калкана,  у которого  ничего  общего с
тухловатыми калканами,  подаваемыми к наироскошнейшим пиршествам, растянутое
путешествие  коих отзывается  проступанием в спинах  костей  их, но калкана,
который подан не быв  склеен тем тестом, что готовят под именем Белого Соуса
столькие  шеф-повара почтеннейших  жилищ,  но  под настоящим  Белым  Соусом,
изготовленным на  масле по пять франков за фунт, видеть несомого калкана  на
прекрасной тарелочке Чин-Хона, пронизанной пурпурными царапинками заходящего
солнца, над морем, где сквозит веселая навигация лангустов,  в  пунктирчиках
шероховатых,  столь необычно  поданных, будто  их  размазали  по  трепещущим
панцирям,  а  по  краешку  тарелочки  -  выловленная удочкой  юного  китайца
рыбешка, что буквально восхищает  перламутроблестящими  оттенками серебряной
лазури своего живота. И когда я сказал Вердюрену, что, должно быть, уж очень
нежное  удовольствие получает он, изысканно принимая пищу из этой коллекции,
которую не каждый принц сегодня может позволить себе в своем  доме,  хозяйка
меланхолически обронила: "Сразу видно, что вы его совсем не знаете". И затем
она рассказала мне, что ее муж  -  причудливый маньяк,  которому безразлично
изящество, "маньяк, - повторила она, - просто маньяк, у него аппетита больше
к бутылке  сидра,  которую он будет  распивать  со всяким сбродом в прохладе
нормандской фермы".  И очаровательная женщина в истовой любови  к  колоритам
местности  рассказывает  нам  с  воодушевлением,  перехлестывающим  края,  о
Нормандии, где они жили,  Нормандии,  которая  как бы необъятный  английский
парк  с  душистыми  крупными  насаждениями  в  духе Лоренса,  бархатистостью
криптомерий  и фарфорованной каймой  розовых гортензий  натуральных  лужаек,
мятьем сернистых роз, коих опадание на путях крестьян, где  инкрустация двух
обнявшихся грушевых  деревьев напоминает  нечто  орнаментальное,  наводит на
мысли о  небрежно клонящихся цветущих ветвях  на бронзе канделябров Готьера,
Нормандии,  о которой  отдыхающие парижане забыли знать, Нормандии, сокрытой
оградой  участка, забора,  который,  доверились  мне  Вердюрены,  без  труда
кое-кого пропустит.
Быстрый переход