|
Вскоре все заживет. Граф стал осторожно наносить мазь. Выпрямившись, он раздел Касси, укрыл до пояса одеялом и уселся рядом на стул. Прошло несколько долгих минут, прежде чем он понял, что не может оторвать глаз от пленницы. Ее красота была неотразимой, несравненной, но сила характера притягивала его куда больше. И теперь он упивался сознанием того, что именно ему выпало счастье обладать ею. Нет, он не любил бы Касси меньше, если бы она накинулась на него или залилась слезами, пытаясь уберечься от наказания. «Возможно, — с сожалением подумал Энтони, — знай Касси, что я ещё больше захочу её именно за эту несгибаемую честность и суровую справедливость, вела бы себя по-другому». Но она ничего не узнает, и он, во всяком случае, пока не собирается ей объяснять. Да, он причинил этой девушке немало боли… Энтони решительно стиснул зубы. Когда-нибудь, лежа в его объятиях, утомленная страстными ласками, Касси улыбнется ему, и в глазах у неё засияет только любовь. Черт побери, так должно быть и так будет! Касси пошевелилась и прежде чем сообразила, где она и что с ней, глухо застонала. Открыв глаза, она увидела графа. — Какой сегодня день? — прошептала девушка и заметила, как он сжался. — Ты спала не больше часа. — Как странно, — промямлила Касси и попыталась приподняться на локтях, но, сообразив, что совершенно обнажена, снова уткнулась лицом в подушку. — Испанский фрегат не появлялся? — Нет. — У меня останутся шрамы на спине? Граф улыбнулся столь запоздалому проявлению тщеславия. — Нет. Немного будет саднить, вот и все. — Вы никому не скажете, милорд? — Не волнуйся, — сухо произнес он. Говоря по правде, команда, наверное, подняла бы мятеж, узнав, что он наделал! Энтони неожиданно вздрогнул при виде одинокой слезы, катившейся у неё по щеке. — Кассандра, — неуверенно начал он. Но девушка нетерпеливо смахнула прозрачную каплю. — Простите, — выдавила она. — Это все из-за опия. Ничего не могу с собой поделать. Лучше бы вам уйти. — Нет. Глаза графа яростно полыхнули, и девушка невольно съежилась. — Не сердитесь. Извините, что опозорила вас. Энтони шумно отодвинул стул и встал, поняв, что ей, должно быть, больно, но гордость мешает признаться. — Лежи спокойно! Дело вовсе не в том, опозорила ты меня или mer! Не шевелись, я сейчас дам тебе ещё опия. Энтони трясущимися руками налил ещё несколько капель в большой бокал с вином. Пожалуй, это гораздо больше, чем ей необходимо, но ему нужно как-то заглушить собственные угрызения совести и боль Касси. Он поднес бокал к её губам: — Выпей. По подбородку девушки полилась струйка вина, и он вытер её. Касси действительно находилась под влиянием наркотика. Энтони понял это, когда она неуклюже перевернулась на бок, не обращая внимания на обнажившуюся грудь. Веки, казалось, отяжелели, щеки раскраснелись. — Ужасно неудобно лежать на животе, — сообщила она. — Ты совершенно права. — Я чувствую себя как-то странно, словно покинула свое тело. |
