|
Касси перегнулась через перила, чтобы полюбоваться мраморными статуями в греческом стиле, окруженными апельсиновыми и миртовыми деревцами. Слышался мелодичный перезвон воды, играющей в древнем фонтане — огромной чаше, увитой плющом. Над чашей стояла статуя мальчика с кувшином на плечах, из которого лилась бесконечная прозрачная струйка. — Как прекрасно! — вздохнула Касси. — В жизни не видела ничего чудеснее. Словно в сказку попала. — Да, — тихо согласился Энтони, облокотившись на перила. — Если бы не куда более строгие обычаи и законы, которые царят в Генуе, я и не подумал бы скучать по Англии. Касси вопросительно подняла брови. — Видишь ли, — пояснил граф, — генуэзцы — люди бережливые и крайне экономные. Те туалеты, что я накупил тебе, сочтут безумным мотовством и решат, что я кичусь своим богатством. И если я часто ношу черное, то лишь потому, что когда я в таком наряде, мои генуэзские приятели относятся ко мне как к своему, а не как к чужаку-аристократу. — Он с сожалением покачал головой и добавил: — Есть только одна вещь, которую, генуэзцы не считают непозволительной роскошью, и это парик. — Но я никогда не видела вас в парике, — возразила Касси, невольно улыбаясь. — Верно, и не увидите. Но генуэзцы обожают их, причем выбирают самые причудливые создания куаферского искусства. В начале нашего века дож наложил запрет на парики, но, как ты сама saedhk`q|, на всех портретах этого периода мои предки красуются в париках. По-моему, даже существует закон, но и тогда и сейчас его нарушали и нарушают. Представь себе, в Генуе куда больше цирюлен, чем кафе. — Мой отец тоже всегда носил парик, — вспомнила Касси, — белый, с маленькими толстыми букольками над ушами. — Припоминаю, — улыбнулся граф и, подхватив Касси под руку, увлек её в глубь спальни. — Вот эта дверь ведет в гардеробные, — продолжал он и уже хотел подойти ближе, но тут заметил, что Касси не сводит глаз со стоящей на возвышении гигантской кровати с четырьмя резными столбиками, на которых резвились пухленькие голые херувимчики. — Величественное зрелище, правда? — шутливо осведомился он. — Мой отец очень её любил. По сравнению с ней ложе на «Кассандре» кажется жалким топчаном. Касси подумала, что человек пять действительно могут расположиться на этой кровати, и ещё останется место. Она тоскливо вздохнула: — Но, милорд, на вилле, конечно, есть немало свободных спален. Я предпочла бы иметь собственные покои, если вы не возражаете. — Нет, — ответил граф с улыбкой, но весьма категорично. — Разве я не достаточно ясно дал понять, что мы будем жить, как муж и жена? — Но ваши слуги.., посетители… Касси смущенно замолчала. — Возможно, их неодобрение ускорит ваше превращение из La Signorina в La Signora и La Contessa <Из незамужней девушки в госпожу графиню (ит.).>. — Мне все равно, что подумают эти.., иностранцы! Энтони хотел было справедливо указать, что Касси из чистого упрямства противоречит сама себе, но ему помешало появление Скарджилла, нагруженного саквояжами. Бедняга тяжело дышал, и Касси немедленно набросилась на графа: — Где же ваши другие слуги, о благороднейший из благородных?! Неужто несчастный Скарджилл обязан делать всю работу?! — Паоло отправился проследить, чтобы ландо вернули: как я уже сказал, генуэзские аристократы — народ бережливый. |
