|
— Не совсем так, синьор, — мило пояснила Касси. — Будь я графиней, а не любовницей, уверяю вас, что Марина не знала бы, как мне угодить. — Назови день, дорогая, — мягко возразил граф, глаза которого так и искрились смехом. Касси открыла было рот, но тут же захлопнула его, видя, что Чезаре с искренним недоумением взирает на них. Она отвернулась и села в глубокое, мягкое кресло, забыв о лимонаде. — Граф очень мало рассказывал мне о вас, синьор. Чезаре широко развел руки: — Поверьте, синьорина, ему совсем невыгодно рассказывать обо мне. Такой неуклюжий гигант и к тому же с перевязанной рукой! Настолько нескладный, что ухитрился где-то получить рану в плечо! Касси, до сих пор с улыбкой слушавшая, как добродушно он подтрунивает над братом, вмиг стала серьезной. — Это не он оказался неловкие, синьор, — выпалила она. Граф усмехнулся: — Скажем лучше, что я просто был очень беспечен, Чезаре. — Кажется, я столкнулся с тайной, — весело объявил Чезаре, переводя взгляд с раскрасневшегося лица Касси на улыбавшегося брата, и, словно поняв, что дальнейшие расспросы приведут девушку в смущение, резко сменил тему: — Генуэзскому обществу так не хватало твоего блестящего присутствия, Антонио, но дела, как всегда, процветают. Кстати, ты не поверишь, но старый Монтальто день и ночь добивается благосклонности очаровательной Джованны. Граф, казалось, не слишком заинтересовался, но Касси вся обратилась в слух, ожидая его ответа. — Боюсь, Джованна сведет беднягу Монтальто прежде времени в могилу, — с сожалением улыбнулся Энтони, покачивая головой. — Для столь проницательного и неглупого человека он ведет себя, как зеленый юнец! Странно, что Монтальто не смог устоять перед чарами женщины, вдвое его моложе. — Что же тут удивительного, милорд, — вмешалась Касси, oepeid на английский. — В конце концов вы почти вдвое старше меня. — Touchc <Здесь: не в бровь, а в глаз (фр.).>, саrа. Продолжай свои расчеты, и ты, конечно, выяснишь, что, когда мне исполнится восемьдесят, тебе будет значительно больше сорока. — Какая несправедливость! — притворно-негодующе запротестовал Чезаре, взмахнув руками, — жестом, ставшим за последние недели таким знакомым Касси. — Ты ведь знаешь, Антонио, я не говорю на твоем невыносимо-грубом английском. Неужели ты не должен быть хоть немного вежливее со своим бедным братом? — Простите нас, синьор, — умоляюще улыбнулась Касси. — К сожалению, я не могу воздать вашему брату по заслугам, когда говорю по-итальянски. — А мне кажется, ты прекрасно выражаешь свои мысли на обоих языках, дорогая. Чезаре, надеюсь, ты выпьешь с нами вина? Мы можем поднять бокалы за успех Монтальто у прелестной Джованны. Касси разочарованно вздохнула, когда Чезаре, пусть и нехотя, но все же откланялся. На прощание он галантно поднес к губам её руку и слегка поцеловал ладонь. — Вы должны настоять, чтобы Антонио приглашал меня почаще на виллу Парезе, синьорина. — Тебе и без того прекрасно известно, что ты всегда желанный гость, щеголь несчастный, — засмеялся граф, похлопав брата по плечу. |
