|
Он взял её за руку и жадно, также с волнением, вглядывался ей в лицо. – Вы похудели! – сказал он тихо, – вы страдаете? Она вздрогнула. – Как вы долго не были! – промолвила она. – А вы ждали меня? – Я? – с живостью отвечала она. – О, если б вы знали!.. – Она докончила ответ крепким пожатием его руки. – А я пришёл проститься с вами! – сказал он и остановился, наблюдая, что будет с ней. Она с испугом и недоверчивостью взглянула на него. – Неправда, – сказала она. – Правда! – отвечал он. – Послушайте! – вдруг заговорила она, робко оглядываясь во все стороны, – не уезжайте, ради бога, не уезжайте! я вам скажу тайну… Здесь нас увидит папенька из окошек: пойдёмте к нам в сад, в беседку… она выходит в поле, я вас проведу. Они пошли. Александр не сводил глаз с её плеч, стройной талии и чувствовал лихорадоч-ную дрожь. «Что ж за важность, – думал он, идучи за ней, – что я пойду? ведь я так только… взгляну, как у них там, в беседке… отец звал же меня; ведь я мог бы идти прямо и открыто… но я далёк от соблазна, ей-богу, далёк, и докажу это: вот, нарочно пришёл сказать, что еду… хотя и не еду никуда! – Нет, демон! меня не соблазнишь». Но тут, кажется, как будто Крылова бесёнок, явив-шийся из-за печки затворнику , шепнул и ему: «А зачем ты пришёл сказать это? в этом не было надобности; ты бы не явился, и недели через две был бы забыт…» Но Александру казалось, что он поступает благородно, являясь на подвиг самоотвержения, бороться с соблазном лицом к лицу. Первым трофеем его победы над собой был поцелуй, похи-щенный им у Лизы, потом он обнял её за талию, сказал, что никуда не едет, что выдумал это, чтоб испытать её, узнать, есть ли в ней чувство к нему. Наконец, к довершению победы, он обе-щал на другой день явиться в этот же час в беседку. Идучи домой, он рассуждал о своём поступ-ке, и его обдавало то холодом, то жаром. Он замирал от ужаса и не верил самому себе; наконец решился не быть завтра – и явился ранее назначенного часа. Это было в августе месяце. Уж смеркалось. Александр обещал быть в девять часов, а при-шёл в восемь, один, без удочки. Он, как вор, пробирался к беседке, то боязливо оглядывался, то бежал опрометью. Но кто-то опередил его. Тот тоже торопливо, запыхавшись, вбежал в беседку и сел на диван в тёмном углу. Александра как будто стерегли. Он тихо отворил дверь, в сильном волнении, на цыпочках, подошёл к дивану и тихо взял за руку – отца Лизы. Александр вздрогнул, отскочил, хотел бе-жать, но старик поймал его за фалду и посадил насильно подле себя на диван. – Как это вы, батюшка, зашли сюда? – спросил он. – Я… за рыбой… – бормотал Александр, едва шевеля губами. Зубы у него стучали один о другой. Старик был вовсе не страшен, но Александр, как и всякий вор, пойманный на деле, дро-жал, как в лихорадке. – За рыбой! – повторил старик насмешливо. – Знаете ли, что это значит ловить рыбу в мут-ной воде? Давно я замечаю за вами, и вот узнал вас наконец; а Лизу свою знаю с пелен: она добра и доверчива, а вы, вы опасный плут… Александр хотел встать, но старик удержал его за руку. – Да, батюшка, не погневайтесь. Вы прикинулись несчастным, притворно избегали Лизы, завлекли её, уверились, да и хотели воспользоваться… Хорошее ли это дело? Как вас назвать? – Клянусь честью, я не предвидел последствий… – сказал Александр голосом глубокого убеждения, – я не хотел… Старик молчал несколько минут. – А может быть, и то! – сказал он, – может быть, вы не по любви, а так, от праздности, сби-вали с толку бедную девочку, не зная сами, что из этого будет?.. удастся – хорошо, не удастся – нужды нет! В Петербурге много этаких молодцов… Знаете, как поступают с такими франтами?. |
