Сэтоймысльюонсновараспласталсянаковре, отчаяннонадеясь, чтоегослабостьявлениевременное. Закрылглаза. Емухотелосьхотябынемногополежатьвполнойтишине, однакоПелагея, будтоиздеваясьнадним, приняласьхихикатьиподначиватьмышонкасловами: «Вглоткукотудинамитзасунь!.. Чайникомемупобашке! Расплющькотяру!»

Еёголосдействовалнанервы. Стенинпредставил, какдвакрепких, какбыки, санитаравсиниххалатахскручиваютПепу, надеваютнанеёсмирительнуюрубахуи«намордник», какойнадевалинаГаннибалаЛекторавфильме«Молчаниеягнят». АпотомвоображениенарисовалоПепувпсихушке, вкомнатесмягкимистенами.

«Тамтебесамоеместо!»

— подумалСтенин, послечегоразомкнулвекииприказалсебебороться—черезнемогу, вопрекижеланиюещёнемногополежать. Стиснувзубыдоболивдёснах, онупёрсяладонямивковёр, подтянултелопоближекдивану. Ещёусилие—исмогсесть. Сердцеколотилосьтак, словноонмарафонпробежал, воздухсхрипомвтягивалсявлёгкие, вголовегудело. Ноэтоничего, онбылсобойдоволен, унеговедьполучилосьсесть, прислонившиськдивану! Маленькийподвигсовершил, есть, чёртвозьми, чемгордиться. Теперьглавноенерасслабляться.

НаэкранекотТомнаполнойскоростивлетелвстену, потомучтоДжерривылилнаполмасло. Пелагеярадостноударилакулакомпоподлокотникукреслаизасмеялась:

— Такего! Нечегомелкихобижать!

КакжеСтенинухотелось, чтобыкнемухотябынаминутувернулисьсилы. Онтогдавзялбыдевчонкузашкирку, приволоквспальнюизапербыназамок. Воттогдаэтойбольнойстервебылобынедосмеха. Ноувы, провидениесейчасненаегостороне.

— Обожаюмультики, — прокомментировалаона. —Аты, Стенин? Тылюбишьмультики?

Говориласиздёвкой, ионрешилейнеотвечать. Егозадача, ниначтонеотвлекаясь, добратьсядокухнииутолитьжажду! Вхолодильникеестьминеральнаявода. Исок! Если, конечно, Пепавсёневыдула.

— Нет, думаю, мультикитынелюбишь, — онабросилананеговзгляд, потомсновауставиласьнаэкран. —Непредставляю, чтобыполковникмилиции, пускайдажебывший, смотрелбымультфильмыстакимжекайфом, какясмотрю. Нет, такоеяпочему-топредставитьнемогу.

Джерринаконец-тодосталосьотТомаиПепаскорчилаобиженнуюгримасу, словнокотизмультфильмакаким-тоневообразимымобразомиеёзацепил.

Сосредоточенноглядянасвоиноги, будтоумоляяихповиноваться, Стенинмедленноподнялся, приэтомдиванслужилемуопорой. Передглазамивсёсмазалось, потемнело, нобыстропрояснилось. Онстоял, струдом, нодержалсянаногах! Пелагеянанегонесмотрела—толидемонстративно, толислишкомбылаувлеченамультфильмом.

Стараясьдышатьровно, Стенинустремилвзгляднатумбочкувозлестены. Онанаходиласьсовсемблизкоотдиванаиопределённомоглапослужитьследующейопорой. Донеёшаговсемь, небольше. Всегосемьшагов, однакоСтенинуэторасстояниеказалосьогромным. Всвоихногахонбылуверен—ониудержат, неподведут. Авотголова...еслиснованакроетволнаболиирассудокзатуманится, то...

«Нет! —рявкнулонмысленнонасебя. —Даженедумайсейчасоплохом! Простошагай, неспеша! Вхолодильникеминералкаисок, толькообэтомнужнодуматьиниочёмдругом!»

Этоагрессивноесамовнушениепридалосил. Стенинвыпрямился, отвёлрукиотдиванаисделалшаг, ещёодин. Онпонимал, чтопохожнаребёнка, которыйучитсяходить, воттолькорядомнебылоникого, ктомогбывслучаечегоподдержать. Унегополучилосьсделатьещёпарушагов. Короткаяпередышка, азатем, собраввсёволювкулак, ондобралсядотумбочки, упёрсявнеёруками.

Какжебылотяжко!

Емупришлавголовумысль, что, еслиПепасейчасподойдёткнемуи, хотябылегонькотолкнёт, онпозорнорухнетнаполивближайшеевремяврядлисможетподняться. Нодевчонка, похоже, ничеготакогоделатьнесобиралась.