Стенинсжалкулаки, призвалнапомощьвсюсвоюволюиегословнобыподхватилангелхранитель, идонёсдокоридора. Нопотомуэтогоангела, видимо, нашлисьделаповажнее. Ногизадрожали, отказалииСтенин, держасьзадвернойкосяк, оселнапол. Впрочем, нато, чтобыпроклинатьсвоиневерныеконечностиирассиживаться, унеговременинебыло, апотому, нитеряянисекунды, онпополз, пыхтя, какпаровозирадуясь—насколькоэтовообщебыловозможновегосостоянии, — чторядомнетстороннихнаблюдателей.

Вотиприхожая. Дверьсовсемблизко. Эверестпочтипокорён!

Шагистойстороны. Кажется, Пепаподнималасьпоступенямкрыльца.

Нонет, оннесобиралсясдаваться. Издавзвукпохожийнарычание, Стенинподтянултеловперёд, потомещё, ещё. Ранаподповязкойоткрылась, закровоточила, носейчасонменьшевсегодумалоболи.

Пелагеянаулицегромкотопнула—похоже, сбиваланалипшийнаобувьснег. ВоображениеСтенинанарисовалокартину: дверьраспахивается, девчонкасехиднойухмылкойпереступаетпорог.

«Авотия!»

Кчёртувоображение! Стенинухватилсязадверцушкафадляверхнейодежды, использовалеёкакопору, поднялсяи, доконцаневеря, чтоногинеподвели, бросилсяквходнойдвери. Как-томашинально, почтинесоображая, закрылзамокирухнулнапол. Прошипел, испытываяторжество:

— Явсегдадобиваюсьсвоего, сука! Всегда! Жизньпродолжается.

ПарумгновенийспустяПелагеядёрнуладверь, затемдёрнуласильнееивыкрикнула:

— Ух-ты! Полковник, яжепросилтебянешалить!

Какое-товремяцарилатишина. Стенинсиделнаполу, ощущая, каквнутринегословнопружинасжимается. Отнапряженияналбувыступилаиспарина, сердцепродолжалоучащённобиться. Раздалсязвукшагов, Пелагеяотходилаотдвери. Нокудаонарешилаотправиться? Задумалапроникнутьвдомчерезокно? КакбыСтенинунихотелосьверитьвобратное, ноонбылвынужденпризнать: окна—слабоеместо. Да, девчонкепридётсяпопыхтеть—сначаланужностёкларазбить, потомнадонайтикакую-нибудьподставкуподноги, ноосуществитьэтовполнереально. Илучшененадеяться, чтоонапростовозьмётдасвалит.

Наулицезакаркаливороны. СтаясноваприлетелаиСтенинсозлостьюподумал, чтотолькоэтихтварейинехватало. Крикливыептицыбудтоспециальнонагрянули, чтобыподдержатьобезумевшуюдевчонку.

Топот, мощныйударвдверь!

Стениндёрнулся, словноотэлектрическогоразряда. Пепанесобираласьлезтьвокно, онарешилаидтинапролом!

Шаги, топот, почтимедвежийрёвиочереднойударвдверь. Стенинупочудилось, чтотам, снаружи, вовсенедевчонка, акакое-томассивноечудовище. Онвзглянулназамок: выдержитли? Наэтосчётбылисомнения.

Пепаотходилаиврезаласьвдверь, отходилаиврезалась, причёмстакойсилой, будтоинебылоунеёдлительногозапоя, словновсепоследниегодыонатолькоиделала, чтотренироваласвоётело, превращаяеговтаран.

Удар. Ещёудар. Двернойкосяктрещал. Сделавперерыв, Пепапрохрипела:

— Тыкак, полковник? Никудаещёнеуполз? —каркающийсмешок. —Нуничего, ничего, мневсёэтодаженравится. Дляменяэторазвлечениеискороядотебядоберусь!

Стенинуженесомневался, чтодоберётся. Парочкакрепкихударовизамокневыдержит. Недооценилдевчонку, охнедооценил. Уеётёмнойполовины, похоже, естьпунктикнасчёттого, чтобывсегдадобиватьсясвоего. Влепёшкурасшибётся, азамоквыломает. Изастигнетегонаполу—жалкого, ниначтоуженеспособного! Отэтоймыслиемусталотактошно, чтоонедванезавыл. Никогдаведьнесдавался. Никогда!

— Скородоберусьдотебя! —скаким-тозлымвесельемповторилаПепа. —Дляменяэтадверь—пустяк. Всеголишьпус-тя-чок!

Онаопятьвзревелаибросиласьнадверь. Отошла, бросиласьещёраз. Замокпокосился. Вороныкаркали, словноподбадриваяеё: круши, круши, круши!

Стенинначалотползатьотдвери, наглазаемупопаласьложкадляобуви—металлическая, увесистая, еслитакойвдаришь, малонепокажется. Онподтянулсебякпуфику, схватилложку. Вэтотмоментдверьстрескомраспахнулась, Пепаввалиласьвприхожую—щёкикрасные, глазагорят, нагубахжуткоеподобиеулыбки.

— Думаешь, тысамыйхитрый?! Думал, запердверьитеперьвбезопасности?! Не-ет, не-ет, полковник, вбезопасноститыуженикогданебудешь!

Стенинсжалвкулакеложкудоболивкостяшках.