— Нуакакже: «Ягрохнутебяпрямосейчас»? Дажетвоиугрозы, этообычноепустозвонство. Терпетьнемогу, когдаслованаветербросают. Авотто, кактыскакаласразрисованнойрожей, мнепонравилось! —Стенинхотелпохлопатьвладоши, носообразил, чтоэтовызоветдополнительнуюболь, даисилнаподобнуювыходкуистратитсямного. Сейчасвсюэнергию—психическуюифизическую—оноблачалвслова: — Давай, попрыгайещё! Тыведьчёртовпещерныйчеловек, авокругзлыедикиезвери! Попрыгай, покривляйся, доставьмнетакоеудовольствие!

— Небуду. Расхотелось.

— Нукакжетак-то? Быстрожетысдулась! Всёэтоведьвходиловтвойгениальныйпланиздевательствнадомной. Сожжениекормушек, всеэтикривляния...Тыдействительнодумала, чтотакимобразомстрадатьменязаставишь? Моглабычто-нибудьпоинтереснейпридумать, хотя, яначинаюподозревать, чтотыдляэтогослишкомтупая.

— Хочешьпоинтересней? —онаподнялакочергу, сунулаеёвкамин. —Будеттебепоинтересней! Языктвой—врагтвой, полковник.

Сэтимутверждениемоннемогспорить. Слишкомужегозанеслоитеперь, похоже, засвоисловапридётсярасплачиваться. Впрочем, еслибывремяможнобылоотмотатьнанесколькоминутназад, онвсёравносъязвилбыдевчонке, несмотрянаожидаемыепоследствия.

Прошлооколоминуты. Пепавынулакочергуизогня, вразвалочкуподошлакСтенину.

— Вотсейчас, полковник, будеточень, оченьинтересно!

Иткнулараскалённойкочергойемувщёку. Онзадохнулсяот боли, завылсквозьстиснутыезубы, повалилсянабок. Емухотелосьумереть—так, чтобысразу, безмучений, чтобычерезмгновениеуженичегонечувствовать. Пепагляделананегобезучастно, словнолишиласьвсехэмоций.

— Кактебетакое? Помне, таквполнеинтереснополучилось. Чуешь, какжаренымзапахло?

Стенинкряхтел, вытаращивслезящиесяглаза. Сквозьжгучуюбольпробиласьмысль, чтоемусейчаснужнодуматьочём-тохорошем, иначепопростуспятит. Исразужевспомнилось, каконвыстрелилвОтсекателя. Памятьбудтобышвырнулавнегоэтимэпизодомизжизни, словноговоря: этолучшее, чтостобойслучалось!

Помахиваякочергой, Пепаподошлакокну, раздвинулазанавески, последолгогомолчанияпроизнесламеланхолично:

— Тывсёещёневеришь, чтоявернулся...дажедопуститьэтогонеможешь. Твоёневерие, какболезнь. Аможет, такимобразомтыотменяпрятатьсяпытаешься, полковник? Отворачиваешьсяотправды, именякакбудтоинесуществует...Нучтож, давайтогдавспомнимподробнее, чтобыловтотвечервмоёмгараже. Личнояпомнювсёотлично, словноэтопроизошловчера. Крометебятамбылодвоементов, твоиподчинённые. Одномулеттридцать: краснаякуртка, синяябейсболка, искусственнопотёртыенаколеняхджинсы. Онпостояннопочёсываллоб, видимо, унеготакаяпривычка, когданервничает. Второмулеттридцатьпять: серыйпиджаксзакатаннымидолоктейрукавами, чёрныебрюки, приметныйременьсбольшойкруглойпряжкой. Наподбородкебылбелыйпластырь, наверное, порезался, когдабрился. Тыпомнишьэто, полковник? Белыйпластырь, пряжка, потёртыеджинсы...явсегдафиксировалвголовеподобныемелочи, потомучтобылнепростымфотографомвфотоателье, ябылнастоящимфотохудожником, мастеромсвоегодела. Вниманиекмелочам — этоуменяпрофессиональное.

Стенинлёгнаспину. МысленноонпродолжалсноваисновастрелятьвОтсекателя, пуливновьивновьпробивалиманьякусердце. Мысленноонбылвтомгараже, арядомстоялиегооперативники; одинвбейсболкеивпотёртыхджинсах, другойспластыремнаподбородкеискруглойпряжкойнаремне. Обращатьвниманиенаподобныемелочидлянеготакжебылопрофессиональнойпривычкой.

Пепавздрогнула, выронилакочергуи, словнонаходясьвполудремотномсостоянии, произнесла:

— Снегпошёл...снегпошёл...снегпошёл... — еёкакбудтозаклинило. —Снегпошёл...снег...снег...снег... — онаобмякла, оселанапол, привалившисьспинойкстенеипродолжаяневнятношептать.

Наступилатишина, нарушаемаялишьпотрескиваниемдогорающихвкаминекормушек. Заокнамибезмятежнопадалснег.

Глава 13

Стенин изнывал от боли. Емуказалось, чтовобожжённойщекекопошатсяогненныенасекомые, авголовеизвергаетсявулкан.