– Все испортим! Ты говоришь так, словно у нас… – Он остановился, втянул в легкие по¬больше воздуха и приказал: – Вылезай ка оттуда и вытирайся.

– Я собиралась помыть голову.

– Забудь об этом. Здесь слишком холодно. Еще простудишься.

– Я могу обсохнуть у костра.

– Саманта. – Взяв из ведра дыню, Флетч достал нож, чтобы разрезать ее. – Я пытаюсь не поддаваться своим эмоциям. Но лучше тебе не спорить со мной.

Удивленно посмотрев на Флетча, девушка медленно вышла из пруда и начала вытираться.

– Я не простужусь, – тихо сказала она, беря с земли одежду. – Я привыкла…

– Я устал слушать, как ты привыкла жить в этих ужасных условиях, – голос Флетчера был подобен раскату грома. – Ты начинаешь меня утомлять.

– Вот как? – Саманта изо всех сил старалась не показать, как ей больно слышать это. – Мне очень жаль. Надеюсь, ты не подумал, что я жалу¬юсь.

– Ничего я не подумал, – угрюмо пробор¬мотал Флетч. – Я уже понял, что, когда имеешь дело с такой безмозглой идеалисткой, лучше ни о чем не думать. – Подняв глаза и увидев лицо девушки, он невольно осекся. – И не смотри на меня так. Ты действительно безмозглая идиотка, которая готова сама положить голову на плаху.

Саманта сглотнула слюну, борясь с подсту¬пившими слезами.

– Наверное, ты прав.

– Я наверняка прав! – Он внимательно по¬смотрел на Саманту. – Не вздумай плакать!

– Вовсе не собиралась…

– И правильно. Большие грозные партизаны не плачут никогда. Они слишком сильные и за¬каленные… Ты ведь сама говорила. Не хочешь ли снова похвастаться своей неженской силой?

– Нет. – Не глядя на Флетча, Саманта за¬стегивала пуговицы на рубашке. – Не думаю.

– Тогда иди ешь.

– Хорошо, – Саманта босиком пересекла пещеру и села возле костра, стараясь не смотреть на Флетчера. Взяв из его рук кусок дыни, она рассеянно смотрела на него, понимая, что не сможет проглотить ни кусочка, пока в горле ее стоит этот отвратительный ком, а к глазам под¬ступают слезы.

– Ну, что же ты сидишь? Почему не закри¬чишь, не поспоришь со мной? – хрипло произ¬нес Флетч. – Почему не скажешь, чтобы я уби¬рался к чертовой матери?

Саманта покачала головой, по прежнему не поднимая на него глаз.

– Потому что я не хочу, чтобы ты убирался к чертовой матери, – дрожащим голосом произнесла она. – Не знаю, почему ты так рассердил¬ся. Наверное, я чем то обидела тебя.

– И теперь ты позволяешь обижать тебя? Что то вроде компенсации? Как ты можешь быть такой? У тебя совсем отсутствует инстинкт само¬сохранения?

– Вовсе нет. Просто я считаю, что не обяза¬тельно обижать кого то, чтобы защитить себя. Многие люди сами причиняют себе куда боль¬ший вред, чем способны причинить окружаю¬щие. – Девушка подняла наконец глаза, и Флетч увидел застывшие в них слезы. – Разве не так, Флетчер?

Он долго смотрел на нее, ничего не говоря, затем воскликнул:

– О, боже, – и поднял за подбородок ее го¬лову, чтобы лучше видеть лицо. Саманте показа¬лось, что в глазах его, полных невыразимой неж¬ности, мелькнуло что то, похожее на страх. – Боже правый, что же мне делать с тобой, Са¬манта?

– Будь моим другом, – прошептала девуш¬ка. – Неужели это так сложно? Мне очень ну-жен сейчас друг.

– Это гораздо сложнее, чем ты думаешь, – серьезно произнес Флетч. – За последние годы я редко заводил друзей. И, пожалуй, никогда среди женщин.