Истекающие кровью всадники делают все возможное, чтобы оказать им помощь, а я отвожу взгляд от, скорее всего, смертельной раны на отрубленном хвосте большого коричневого.
– Приказы? – я всегда знала, что умру в бою. Просто не хочу, чтобы это случилось сегодня.
– Башня! – кричит Глэйн.
Квинн.
Моя голова поворачивается влево, а сердце делает кувырок. Один темный колдун в пурпурной мантии идет по восточным городским стенам, словно они ему принадлежат, а другой в малиновых боевых кожанках приближается по северным. Оба направляются к турели, где работает единственный человек, которого я по-настоящему люблю на этом поле боя, и она, вероятно, даже не знает об их приближении.
– Передай Круту!
– Уже сделано, – крылья Глэйн бьются так же быстро, как мое сердце, пока мы движемся к стенам. С воздуха мы ничего не можем сделать. Придется спускаться.
Глэйн рычит.
– Ты знаешь, что это правда, и я не оставлю ее умирать, – я убираю меч в ножны и перебираюсь к ней на плечо, несмотря на ревущий ветер, бьющий мне в спину. Приказы будут позже, а сейчас мне нужно идти.
Пехотинцы сражаются, пытаясь перехватить темных колдунов, и их сбрасывают со стен, как бесполезных кукол. Стражники падают на пятьдесят футов вниз и погибают, расчищая путь для вэйнителей.
Ужас наполняет мои легкие, а сердце колотится .
– Ты должна защищать башню со стен вместе с лидером крыла, – с несогласным рычанием сообщает Глэйн, отходя влево для параллельного подхода.
– Здорово. Доставь меня на стену, сейчас же , – тёмные находятся менее чем в тридцати футах от двери башни, а двое оставшихся охранников на платформе для запуска крестовых болтов наверху, похоже, готовы к бегству.
Проклятье . Они должны были быть в безопасности . Никто не должен был знать, но целеустремленные шаги этих темных колдунов доказывают, что они знают, что происходит в башне.
– Твоя смерть будет раздражающей для меня, – Глэйн замедляется ровно настолько, чтобы я выжила, и вытягивает переднюю лапу, летя вдоль северной стены.
– То же самое, – я мчусь по чешуе ее не раненой ноги. Нет времени на страх, нет места для ошибок, не тогда, когда за Квинн охотятся. Достигнув когтей Глэйн, я, не раздумывая, прыгаю в дождь.
Сердце колотится в ушах, пока я нахожусь в воздухе, и северная стена устремляется мне навстречу. Я сгибаю колени, чтобы принять на себя удар, а затем бегу , как только мои сапоги ударяются о каменную кладку, чтобы импульс не убил меня. Я мчусь вперед, едва не падая лицом на мокрый булыжник, и устремляюсь к спине багрового вэйнителя.
Между нами сорок футов.
Тридцать. С основания башни доносится шум, но я фокусируюсь на темном колдуне и посохе, который он держит в правой руке.
– Они эвакуируют оружие пешком, – говорит Глэйн откуда-то сверху.
Хорошо. Мои легкие горят, но дышать стало немного легче. Квинн будет в безопасности.
К моим шагам присоединяется еще один, и в уголке моего глаза вспыхивает металлическая искра. Справа от меня догоняет Аэтос, половина его лица залита кровью, в руках у него кинжал и щит вдвое меньше его самого.
Дерьмо . Это нехорошо.
Двадцать. Я направляю свою ярость, отбросив всякий страх, и достаю из ножен под мышкой один из кинжалов с рукоятью из сплава, готовясь нанести удар. Мы почти у цели…
Темный колдун поворачивается лицом к нам с неестественной скоростью, с которой не могу сравниться даже я, и взмахивает своим посохом в нашу сторону. Огонь вспыхивает, обрушиваясь на нас смертоносным потоком, и я взвешиваю наши возможности в течение всего лишь миллисекунды, пока мы не останавливаемся. Попадет? Мы погибнем. Прыгнуть? Мы умрем.
– Ты не сгоришь! – требует Глэйн.
Черт, как же мне не хотелось этого делать, но я мысленно открываю дверь в дом моего детства и наполняю свое тело ее силой. |