Все замирают.

– Позвольте мне перефразировать, – медленно говорит Ксейден. – Всем выйти сейчас же . И закройте за собой дверь.

– Удачи, Вайолет, – отзывается Ридок через плечо, когда Ри выталкивает его за дверь вместе с остальными, Марен и Кэт несут близнецов, и меньше чем через минуту я слышу отчетливый щелчок закрывающейся двери.

– Ты не можешь всерьез сердиться на меня, – начинаю я, когда Ксейден отпрыгивает от стены и налетает на меня с силой урагана. – Ты никогда не ущемлял мою самостоятельность, – он тянется ко мне, берет мои бедра в свои руки и прижимает мою задницу к краю стола, поворачивая меня к себе лицом, – и я не собираюсь терпеть, если ты начнёшь это сейчас. Что ты делаешь?

Он обхватывает мою шею сзади и прижимается ртом к моему.

Ты можешь разозлиться, когда поймешь, что я не разбудил тебя, чтобы попрощаться. Но это только потому, что я больше не до конца верю в свою способность уйти.

– Из восстановленной переписки Его Светлости лейтенанта Ксейдена Риорсона, шестнадцатого герцога Тиррендора и кадета Вайолет Сорренгейл

 Глава 12

Ох. Ох . Я раздвигаю губы, и он поглощает весь мой мир.

Он целует меня крепко и глубоко, берет мой рот так, словно это единственный раз, когда он может это сделать. Эта нотка отчаяния, прикосновение его зубов к моей нижней губе заставляют мои руки взлететь к его волосам. Я проникаю пальцами в темные пряди и держусь за них изо всех сил, вкладывая в поцелуй все, что чувствую.

Тепло и потребность сталкиваются в моем животе, сжимаясь все сильнее с каждым движением его искусного языка. Он не целовал меня так со времен битвы при Басгиате – даже в нашей постели, и, боги, как же мне этого не хватало. Это так же плотски, как секс, и так же интимно, как пробуждение в его объятиях.

Сердце колотится, и я раздвигаю колени. Он заполняет пространство и целует меня глубже, прижимая наши тела друг к другу, но не настолько близко, чтобы удовлетворить каждого из нас. Его пальцы пробираются сквозь нижнюю часть моей косы, и он наклоняет мою голову, находя тот идеальный угол, который заставляет меня бездумно хныкать.

– Вайолет, – стонет он мне в губы, и я, черт возьми, таю .

Я вытряхиваю руки из летной куртки и слышу, как она ударяется о стол, но потеря слоя не избавляет от настойчивого жара, грозящего сжечь меня заживо. Это может сделать только Ксейден. Его рука сгибается на моем бедре, затем проводит по изгибу талии, когда он посасывает мою нижнюю губу, и я стону от дрожи чистого желания, которая пляшет по моему позвоночнику.

Я тянусь к его форменной рубашке и провожу по ней пальцами, прежде чем выдернуть мягкую льняную нижнюю рубашку из его брюк. Мои руки встречают теплую, мягкую кожу, обтянутую гребнями твердых мышц, и я провожу две линии по краям его живота, пока они не исчезают в коже.

Он втягивает дыхание сквозь зубы, а затем тщательно выцеловывает все мысли из моей головы, удерживая меня в остром состоянии безумия, которое может вызвать только он, а затем поднимает меня выше, пока мы не превращаемся в спутанный клубок языков и ищущих рук.

Его рот пробегает по моей челюсти, затем по чувствительной линии горла, и я задыхаюсь, когда он нацеливается на то место, которое, как он знает, расплавит меня, а затем задерживается, гарантируя, что я полностью расплавлюсь.

– Ты… – моя голова откидывается назад, чтобы дать ему лучший доступ, и он хватается за эту возможность. Огонь проносится по моим венам, и сила быстро следует за ним в виде одного-двух ударов, которые выбивают мой здравый смысл за пределы континента. – Ксейден, ты мне нужен.

Здесь. На столе в зале собраний. У стены в гребаный общий зал. Мне все равно, где и кто увидит, лишь бы он был во мне сейчас. Если он в игре, то и я тоже. В его горле раздается низкий звук, прежде чем он открывает рот.