Напряженно сжимавший руль Арчи то и дело дергал плечом, чтобы скинуть падавшую на него голову дремавшего на пассажирском сиденье Олейникова.

Вдруг Рузвельт насторожился, прислушиваясь к какому-то внезапно появившемуся непривычному звуку. Он оторвал руки от руля – автомобиль явно тянуло вправо – на встречную полосу. Рузвельт выругался и остановил машину.

– Арчи… мы уже приехали? – сонно пролепетал Олейников.

– Черт побери! – сплюнул Арчи. – Кажется, колесо спустило.

Рузвельт вышел из машины, открыл багажник и стал возиться с запаской и домкратом.

Олейников мгновенно перестал изображать из себя пьяного. Его руки быстро обшарили боковые карманы дверей, проверили пространство под сиденьями и скользнули в бардачок, в котором среди разного барахла нащупали стопку каких-то сколотых скрепкой бумажек…

* * *

Ранним утром, когда лондонский туман еще не рассеялся, напротив величественного фасада Британского музея, напоминающего древнегреческий храм Парфенон, остановился кэб.

Кряхтя, из машины вылез профессорского вида старичок, долго считал сдачу, полученную от таксиста, бросил пару пенсов тому на чай и, прижимая под мышкой папочку с тесемочками, поковылял, постукивая тросточкой, в сторону входной колоннады музея.

* * *

В Египетском зале было немноголюдно. Седовласый ученый старец присел на скамеечку напротив испещренной иероглифами каменной стелы, достал из папочки блокнотик с карандашом, нацепил пенсне и стал, поглядывая на высеченные на камне иероглифы, что-то помечать в блокноте.

Через некоторое время в зале появился еще один посетитель – Олейников, который, с любопытством поглядывая на экспонаты, неспешно приблизился к старику и сел рядом.

– Пал Михалыч, – шепотом заговорил Олейников, – я бы вас ни за что не узнал, если б не надпись на вашем карандаше…

Старичок, а это и впрямь был Плужников, только в гриме, глянул на карандаш, на боковине которого золотился выдавленный по-русски штамп «Государственная карандашная фабрика им. Сакко и Ванцетти», охнул и быстро спрятал его в карман.

– А ты наблюдательный, Петр! – улыбнулся сквозь наклеенную бороду Плужников. – Молодец!

– Стараюсь, товарищ генерал… – принял похвалу Олейников. – Учителя хорошие были.

Плужников улыбнулся. В этот момент в дверях зала появился музейный смотритель и медленно пошел в их сторону.

– Розеттский камень, – тут же громко заговорил по-английски Плужников, показывая Олейникову на стелу, – был найден в 1799 году вблизи маленького городка Розетта в Египте, недалеко от Александрии. На нем выбиты три идентичных по смыслу текста: древнеегипетскими иероглифами, египетским демотическим письмом и на древнегреческом языке. Поскольку древнегреческий был неплохо известен лингвистам, то сопоставление трех текстов позволило начать расшифровку египетских иероглифов…

Смотритель удалился.

– Ну, Павел Михайлович, вы даете! – восхитился Олейников.

– Любую легенду надо готовить тщательно. Мне англичане визу дали как профессору-историку, пришлось покорпеть несколько ночей над учебниками. Ты вот небось ни одной династии фараонов назвать не сможешь? – строго спросил Плужников и, увидев растерянное лицо Олейникова, не выдержал и рассмеялся: – Ладно-ладно, Петр Алексеевич, это я в институте увлекался древнеегипетскими артефактами, я ж истфак в свое время заканчивал – а ты не знал?

Петр удивленно мотнул головой.

– Я тебе еще как-нибудь и про диск Сабу, и про Саккарскую птицу расскажу. Не исключено, кстати, что египтяне тысячи лет назад уже некое подобие самолетов строили.