Зеркало  вдруг потускнело -- вернее,  просто перестало отражать свет, и

на  его месте  взору  открылся  экран.  Странник  увидел садящую  за  столом

женщину; она что-то  писала левой  рукой,  правой  подперев голову. Неведомо

почему, это удивило его: что-то тут казалось неправильным, неверным. Женщина

продолжала  писать  еще  несколько  секунд, затем,  подняв глаза, уставилась

прямо в комнату.

     Она смешно открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба,

не издавая ни звука. Вероятно, она была испугана.

     Дверь начала открываться.

     * * *

     Теперь в комнате появилась  скамеечка  -- столь  же низкая,  как  и все

остальное.  На ней сидел посетитель.  Не давешний доктор с мясистым носом, а

молодая, слегка близорукая женщина. Почему-то она больше казалась похожей на

врача.  Шапочки на ней  не  было, и светлые шелковистые волосы спускались до

плеч. Странник невольно отметил изящные очертания маленькой груди и стройную

линию  бедер. Это  наблюдение вызвало волну приятного тепла, разлившегося по

телу.

     -- Значит, вы вспомнили, как вас зовут?

     Голос  был  чуть более высоким, чем нужно, но отнюдь  не неприятным, не

визгливым.

     -- Мне кажется, да.

     -- Как же?

     -- Гвен...

     Женщина  на  секунду  задумалась;  похоже,  подобное  имя  она  слышала

впервые.

     -- Может быть, Эгван? -- подсказала она.

     Только что нареченный Эгваном пожал плечами.  Видимо, женщине этот жест

не показался непонятным.

     -- Тогда познакомимся. Я -- Эрлин, ваш лечащий врач. Эрлин Лейн.

     -- А я думал, что тот человек, который здесь был...

     -- Это Дайн Джеббел, чиновник Департамента Государственных Перевозок.

     Потому, с  каким почтением она произнесла  фразу,  Эгван понял, что или

сам  этот  Дайн,  или  весь  его  Департамент  являются  объектами  огромной

важности. Для того, чьи знания о  себе и об окружающем мире отличались такой

ущербностью, это было серьезной информацией.

     -- Я бы хотел почитать какую-нибудь газету... или книгу...

     -- Боюсь,  Эгван, что вам еще нельзя подвергать свой организм  подобной

нагрузке.

     Человек  готов был поклясться, что  за  ее словами  кроется нечто иное,

нечто выходящее за рамки обычного беспокойства врача о состоянии больного.

     * * *

     Книги  ему все-таки  принесли.  На первое время  их было  даже довольно

много.  Разные,  большие  и маленькие, совсем  новые и  в  пыльных  тканевых

переплетах,  содержащие  однообразный  текст  и  полные  цветных   красочных

иллюстраций. Однако все они обладали одной общей особенностью -- информация,

которую удавалось извлечь из них, была минимальной.

     Однако малое все же лучше, чем совсем ничего.

     Самое важное, что выяснил человек, ставший теперь  Эгваном, сводилось к

следующему:  мир, который он видел  из своего окна, почва,  на которой росла

трава  и стояли  здания,  серые небеса, вечно  затянутые тучами  -- все  это

называлось "Эрде".