- Вы прекрасно знаете, что это за причина, - теперь с словах Хэя зазвучал металл. – Причина под названием Чихуахуа и Сонора.

Конечно же, он был прав: он мог быть врагом и республиканцем-негролюбом, что в Конфедерации было синонимичными понятиями, но дураком он не был.

- Не понимаю, как частная сделка между Мексиканской Империей и Конфедеративными Штатами Америки может стать предметом беспокойства со стороны Соединенных Штатов, - ответил Джексон.

- Не будьте лицемером, - резким тоном произнес Хэй. – Президент Лонгстрит целых два часа умащивал меня, но я уже устал от этого. Если Вы не понимаете, каким образом добавление нескольких сотен миль к нашей общей границе касается нас, сэр, тогда вы не достойны носить на воротнике эти оплетенные звезды.

Не дав Джексону возможности ответить, он взобрался в свое ландо. Негр, который до этого обслужил генерала Конфедерации, отвязал лошадей, кучер отложил газету и хлестнул поводьями, и экипаж, стуча колесами по мостовой, укатил прочь.

Джексон даже не повернул головы, чтоб посмотреть вслед нему. Дипломатия – это не его забота, по крайней мере, не непосредственная – он вступал в дело, когда она оказывалась бессильна. Прямой, как палка, он скорым шагом прошел вверх по лестнице президентского особняка.

Руководитель аппарата президента Лонгстрита Джилберт Моксли Соррел поприветствовал его сразу за дверями.

- Доброе утро, генерал Джексон, - поприветствовал он визитера тоном, в котором звучала такая же настороженность, которую Джексон уже слышал в голосе Хэя.

- Доброе утро, - Джексон попытался сделать свой голос абсолютно нейтральным.

- Президент встретится с вами сей же час, - Джексону показалось, что Соррел сделал излишнее ударение на слове «президент». Глава президентского аппарата с начала Войны за Отделение служил под началом Лонгстрита и продолжал служить все то время, в течение которого Лонгстрит и Джексон на должностях командующих корпусами под командованием Ли были в некоторой степени соперниками, оставаясь при этом товарищами. И все прошедшие годы Джексон видел, что Лонгстрит не забывает о былом соперничестве, а то, о чем помнил Лонгстрит, помнил и Моксли Соррел.

Не зная, о чем говорить, Джексон просто молчал, покуда Соррел заводил его в кабинет президента Лонгстрита.

- Господин Президент, - поздоровался Джексон и отдал честь.

- Присаживайтесь, генерал, присаживайтесь пожалуйста, - Джеймс Лонгстрит указал рукой на мягкое кресло, обитое темно-бардовым узорчатым бархатом. Несмотря на мягкие подушки, Джексон сел так же прямо, как сидел бы на табуретке –словно аршин проглотил. Лонгстрит привык к этому обычаю генерала, и поэтому никак его не прокомментировал. Он только спросил:

- Мне приказать ниггеру принести вам кофе?

- Нет, благодарю вас, сэр. – По своему обычаю Джексон сразу же перешел к делу. – По пути сюда я повстречался с мистером Хэем. Если его манера поведения отражает реальное положение вещей, Соединенные Штаты займут жесткую линию по отношению к нашим новым приобретениям в Мексике.

- Полагаю, что вы правы в этом, - Ответил Лонгстрит.

Он почесал подбородок. Его борода, в которой уже отчетливо была видна седина, достигала груди. Он был на несколько лет старше Джексона и хотя он по сравнению с генералом, главнокомандующим войсками Конфедеративных Штатов, несколько прибавил в теле, его фигура все еще излучала силу и мужественность .

- Республиканцы-негролюбы продолжают противиться самому факту нашего существования, мы у них, как колючка под хвостом. Как жаль, что Тилдена не переизбрали – тот бы не поднимал неуместную шумиху. Но мир таков, каков он есть, а не таком, каким мы хотели бы его видеть.

- Мир таков, каким хочет его видеть Господь, - заявил Джексон о том, что было ему очевидно.