- Это заметно, - ответил Дуглас. – Я также начинаю понимать, что у вас также никогда не было возможности научиться, как разговаривать с негром.

Оба из Сент-Пола пропустили его слова мимо ушей. Они продолжали глазеть на него, словно он был содержащейся в клетке зоопарка мартышкой. Слишком уж много раз у него возникало такое вот ощущение. Видя, грубость со стороны этих двоих, пусть даже непредумышленную, он повернулся к ним спиной, положил обе руки на перила и вернулся к созерцанию Миссисипи.

«Никогда до этого вблизи живого ниггера не видели...», - его пальцы забарабанили по окрашенным белой краской чугунным перилам с такой силой, что это отозвалось болью в костяшках фаланг. Со времени окончания войны он сотни раз слышал подобное в самых различных вариациях.

Он глубоко и протяжно вздохнул и прокашлялся. До того, как Южные штаты отделились и сформировали собственную державу, он представлял одного из восьми человек, проживавших в Соединенных Штатах. Теперь же девяносто процентов негров на Северо-Американском континенте жили в другой стране, а большинство белого населения США были этому обстоятельству даже рады. Они, наверное, были окончательно счастливы, если бы эта цифра достигла ста процентов. Нередко они обвиняли относительно небольшое чернокожее население Соединенных Штатов в произошедшем расколе страны.

И если негр, не вытерпев мук, пытался убежать, скажем, из конфедеративного Кентукки через реку Огайо в Соединенные Штаты, к свободе, как же встречали его? Поздравлениями по поводу его любви к свободе и сердечными приветствиями в лучшем краю? Дуглас горько рассмеялся. Если канонерка флота США сразу не потопит его плот на стремнине, белые люди с ружьями и собаками устроят на него загонную охоту, а затем выдадут его в КША, что находятся через реку. А почему бы и нет? Он был жителем другой страны, которому нечего делать на территории Соединенных Штатов.

Дуглас снова рассмеялся – лучше уж смеяться, чем плакать. До войны Акт о беглых рабах вызывал отвращение у северян. А теперь? Теперь, когда закон уже не действовал, а рабство, по крайней мере, на территории США было отменено, беглые рабы находили гораздо меньше сочувствия, чем еще поколение назад. Разве переименование их в иностранцев что-то меняло? Очевидно.

Не желая проверять, закончили ли двое белых мужчин глазеть на него и не заняли ли их место другие, в равной мере любопытные и в равной мере хамоватые, Дуглас вперился в пространство впереди. Темное облако дыма и смога, относимое на запад через Миссисипи, не было однако следствием его настроения, а всего-навсего – следствием сжигаемого каменного угля, который подобно другим западным городам сжигал Сент-Луис для обогрева своих домов, приготовления пищи, приведения в действие двигателей своих фабрик. Вскоре «Колокол свободы» причалит.

Пароход проплыл мимо северного пригорода Сент-Луиса, Бэйдена. На его пристанях чернокожие разнорабочие сгружали груз с барж и малых пароходиков. При виде людей одного с ним цвета кожи, Дуглас потеплел взглядом, пусть даже эти люди и занимались таким же трудом, каким, вероятно, занимались и их все еще находящие в оковах рабства собратья на редких маленьких пристанях у плесов южной Миссисипи, что несла свои воды уже по территории Конфедерации.

Затем же, когда с той стороны водного пространства донеслась отборная ругань белых людей, которые руководили разнорабочими, губы Дугласа вытянулись в ниточку. О, сколько раз подобные ругательства падали на его голову еще в те дни, когда он был просто собственностью, а не человеком, хозяином собственной судьбы. О, он тоже познал на своей шкуре, что такое кнут. Хорошо, что хотя бы здесь эти десятники в отличие от надсмотрщиков в КША, до сих пор невозбранно использующих данные орудия, не имели права применять их. Возможно, следствием подобного запрета стала особая изощренность ругательств.

На реке были еще негры – в весельных лодках.