|
- Правильно. С улицы донесся шум подъезжавшего к дому экипажа. - Сейчас я принесу вам кое-что, и вы, думается мне, будете вполне удовлетворены, - сказал де Трай и выбежал из комнаты. - О сын мой! - воскликнул Гобсек, вскочив и пожимая мне руку. - Если заклад у него ценный, ты спас мне жизнь! Ведь я чуть не умер! Вербруст и Жигонне вздумали сыграть со мной шутку. Но благодаря тебе я сам нынче вечером посмеюсь над ними. В радости этого старика было что-то жуткое. Впервые он так ликовал при мне, и как ни мимолетно было это мгновение торжества, оно никогда не изгладится из моей памяти. - Сделайте мне одолжение, побудьте тут, - добавил Гобсек. - Хотя при мне пистолеты и я уверен в своей меткости, потому что мне случалось и на тигра ходить и на палубе корабля драться в абордажной схватке не на живот, а на смерть, а все-таки я побаиваюсь этого элегантного мерзавца. Он подошел к письменному столу и сел в кресло. Лицо его вновь стало бледным и спокойным. - Так, так! - сказал он, повернувшись ко мне. - Вы, несомненно, увидите сейчас ту красавицу, о которой я когда-то рассказывал вам. Я слышу в коридоре шаги аристократических ножек. В самом деле, молодой франт вошел, ведя под руку даму, и я сразу узнал в ней одну из дочерей старика Горио, а по описанию Гобсека, ту самую графиню, в чью опочивальню он проник однажды. Она же сначала не заметила меня, так как я стоял в оконной нише и тотчас повернулся лицом к стеклу. Войдя в сырую и темную комнату ростовщика, графиня бросила недоверчивый взгляд на Максима де Трай. Она была так хороша, что я, невзирая на все ее прегрешения, пожалел ее. Видно было, что сердце у нее щемит от ужасных мук, и ее гордое лицо с благородными чертами искажала плохо скрытая боль. Молодой щеголь стал ее злым гением. Я подивился прозорливости Гобсека, - уже четыре года назад он предугадал судьбу этих двух людей по первому их векселю. "Вероятно, это чудовище с ангельским лицом, - думал я, - властвует над ней, пользуясь всеми ее слабостями - тщеславием, ревностью, жаждой наслаждений, светской суетностью". - Да и самые добродетели этой женщины несомненно были его оружием, - воскликнула виконтесса. - Он пользовался ее преданностью, умел разжалобить до слез, играл на великодушии, свойственном нашему полу, злоупотреблял ее нежностью и очень дорого продавал ей преступные радости. - Должен вам признаться, - заметил Дервиль, не понимая знаков, которые делала ему г-жа де Гранлье, - я не оплакивал участи этого несчастного создания, пленительного в глазах света и ужасного для тех, кто читал в ее сердце, но я с отвращением смотрел на ее молодого спутника, сущего убийцу, хотя у него было такое ясное чело, румяные, свежие уста, милая улыбка, белоснежные зубы и ангельский облик. Оба они в эту минуту стояли перед своим судьей, а он наблюдал за ними таким взглядом, каким, верно, в шестнадцатом веке старый монах-доминиканец смотрел на пытки каких-нибудь двух мавров в глубоком подземелье святейшей инквизиции. |
