– Вы, кажется, живете на втором этаже?

– Да... я... да...

Она задумалась, как выглядит лицо ее, но доктор уже сказал:

– Я сейчас спущусь. – И отключился.

Время шло. Время всегда идет, подумала она. А куда иду я в этом проходящем времени? Тут постучали в дверь. С истерическим спокойствием она открыла, и вошел доктор.

– Я извиняюсь, – сказала она. – Я очень извиняюсь. Я не хотела беспокоить вас, доктор. Я хочу сказать, вы ничем не можете помочь мне. Я право, не знаю, зачем вообще позволила вам спуститься...

– Не трудитесь извиняться, – сказал Уинтл. – Я вполне понимаю.

– Сейчас здесь был полицейский. Он сказал мне. Они не могли идентифицировать ее по рисунку ретины, потому что ее глаза вообще...

– Не дать ли вам успокоительного?

– Нет. Я не хочу его. Я не намеревалась вызывать вас сюда... я... о, доктор Уинтл, я просто хотела поговорить с кем‑нибудь и первым делом подумала о докторе, не знаю уж, почему. Но я просто хотела поговорить.

– Но, может быть, вы все‑таки хотите успокаивающего?

– Ох, нет. Послушайте, я подам нам обоим выпить.

– Ну... ну, ладно.

Она достала стаканчики и зеленую бутылку, прошла в маленькую кухню, нажала педаль откидного стола и поставила бутылку и стаканчики на его каменную поверхность.

– Позвольте, – сказал доктор, подвигая ей стул. Когда она села, он обошел стол, открыл бутылку и налил. Когда она взяла свой стакан, доктор сел и выпил свою порцию одним глотком и налил снова с такой самоуверенностью, какой она от него не ожидала.

Она посмотрела на зеленую жидкость в своем стакане и сказала:

– Доктор Уинтл, я чувствую себя такой одинокой, мне хочется бежать куда‑то, куда‑нибудь заползти, и чтобы мне сказали, что делать. Когда умерли мои родители, я не испытывала ничего подобного...

– Говорят, что смерть ребенка... – начал доктор и закончил кивком. Может, он выпил уже третью порцию?

– Я так любила ее и, видимо, избаловала. Я посылала ее на вечера, покупала ей наряды... Все родители живут своими детьми, доктор. Так и должно быть, верно?

Она взглянула на доктора. Он наливал себе еще и виновато улыбался.

– Я, кажется, опустошаю ваши запасы. Простите меня.

– О, все в порядке. Я почти никогда не пью вина, так что продолжайте, пожалуйста.

– Спасибо.

– Пожалуй, я приму успокоительное. Мне совсем не хочется выпить.

– Прекрасно.

– Я сейчас приду в себя. Спасибо, что вы пришли, потому что я на миг почувствовала, что я не одна. Но ведь я ничего не могу сделать.

– Насчет вашей дочери, – ничего не можете.

– Это я и имела в виду. – Она встала. – Сейчас я приму ваше лекарство и лягу.

Доктор кивнул и встал, держась за край стола.

– Что с вами, доктор?

– Видно, я излишне налег на ваши запасы. – Он выпрямился и неуверенно отошел от стола. В гостиной он долго рылся в чемоданчике и наконец нашел пилюли.

– Я вам оставлю... две. – Он покачнулся. – Сначала примите одну, а потом, если понадобится, вторую. – Он протянул ей пилюли на кусочке марли.

Она проводила его до двери и открыла ее перед ним. Он шагнул в коридор, держась за косяк. Она нахмурилась, но постаралась обратить все в шутку.

– Не говорите своей жене, сколько времени вы пробыли здесь. Вы, наверное, не хотите, чтобы она знала.