– Хорошо, – сказала Мариолька. – Я скажу тебе кое-что…

Женщина, которую я когда-то, в минуту слабости, назвала, но только в мыслях, подругой, могла предложить мне лишь очередную скучную тюремную историю. И у меня не было в запасе ночи, чтобы ее выслушивать.

Она рассказала мне, за что Бернадетта отбывала срок…

Таких ужасающих вещей мне еще не приходилось слышать. Все, что происходило со мной до сих пор, показалось до смешного мелким и пустяковым по сравнению с тем, что пережили пострадавшие от нее дети.

– Отвали от меня, падла! – закричала я в священном негодовании оттого, что нечто столь отвратительное может ко мне прикасаться. – Меня тошнит от тебя!

Тьфу! Я плюнула ей в лицо, и это было лишь прелюдией к тому, что должно было произойти.

Кровь во мне закипела. Если бы она в таком горячем виде попала в мозг, то он свернулся бы, как творог. Так что она не попала. В условиях гипоксии мозг перестал соображать. Я полагалась лишь на самые примитивные инстинкты. Мне хотелось сбежать, но меня придавила эта засушенная баба. Я почувствовала себя странно и испугалась, что случилось ужасное, ведь своей костлявой задницей и всем своим весом она навалилась прямо на мой мочевой пузырь. Но нет! Это был бы плачевный финал. Дело было в другом.

Словно старая печь, постепенно раскочегарилась моя эндокринная система. От повышенного давления засвистело в ушах. Красный сигнал тревоги загорался в моих глазах с каждым ударом сердца. Весь организм мобилизовался ради последнего усилия, финального удара… ради выработки последней капли адреналина!

Локоть мести, являющийся эквивалентом меча в скромном арсенале пенсионерки, был уже наготове. Разрушительное, твердое, лишенное эмоций орудие, которым старушка прокладывает путь на протяжении всей жизни. Локоть правосудия. Короткий, быстрый удар без предупреждения.

Я ждала. Она медленно приближалась. Органическое химическое соединение, катаболический гормон, катехоламин. Им наполнились артерии и воспламенились мышцы. Я напряглась, как валлийский лук Мариольки и…

Бам! Я врезала ей прямо по лбу!

Честное слово, монашка подлетела и ударилась о потолок грузовика. Как я оказалась на ногах, понятия не имею. Но какой цирк устроила монашка – не описать! Она металась по всему фургону, утратив координацию. Полный хаос. Совершенно не щадила себя. То и дело билась головой и падала на пол.

– Гражинка!

– Зофья.

– Хватит… А то еще убьешь ее…

В глазах потемнело, стало душно. Что-то сдавливало мне голову.

– Да, да, – добавил Голум. – Вспотеете, и вот вам простуда.

Я присела.

– Устала, – сказала я.

– Неудивительно.

– А второго раунда не будет? – спросил Мелконогий. – Мне понравилось.

Я почувствовала на спине чьи-то руки. Потом вроде ничего не происходило. Я словно засыпала. Проваливалась в темноту, но без страха. Без дыхания, которое казалось ненужным. Через некоторое время я очнулась и не сразу поняла, что происходит. Как компьютер, за которым изо дня в день проделывают одни и те же манипуляции, а он после включения всегда делает вид, будто не знает, что человеку от него нужно в этот раз.

Мелконогий нес меня на руках. Голум следовал за ним, поддерживая Фляжку. Остальные разбежались. Мариолька к тому времени была уже почти в отключке. Она повисла на Мелконогом и лапала его. Время от времени я чувствовала ее руки на себе. И тогда она извинялась за ошибку.

– Ты такой мужественный, – говорила она ему. – Спас нас.

– Да ладно, я ничего не сделал, – отвечал он.