– Эй, Пам, не рычи на меня, как взбесившийся медведь: видал я кое что пострашнее тебя и то не боялся, – сказал Пера. – А правду ли говорят люди, что ты умен и хитер и тебе одному подвластен огонь в Комму?

– Правду говорят люди, – ответил Пам, – и умен и хитер я, и огонь мне подвластен.

– Люди говорят, а мне не верится. Ну ка покажи свою власть, зажги огонь. Если вправду ты повелеваешь огнем, то отдам я тебе этот пестерь с великим сокровищем, которое подарил мне грозный повелитель ветров, сам чуткоухий Войпель.

Снял Пера с плеч тяжелый пестерь с заветной глыбой от сокрушенной скалы и положил на землю у своих ног.

– Давай скорее сокровище чуткоухого повелителя ветров, – нетерпеливо закричал тун и протянул длинную, как черная кочерга, свою руку к пестерю.

– Стой, Пам. Я видел, что ты можешь потушить огонь. А вот сможешь ли ты зажечь его?

– Ты не веришь мне? Так смотри!

Взял Пам в одну руку желтый камень, а в другую – черный и ударил камнем по камню.

Как звезды, посыпались искры, брызнули они на белый мох, вспыхнул белый мох желтым пламенем, побежал огонь по веткам, и вновь загорелся костер.

Бросил тун на землю свои камни и схватился за тяжелый пестерь. Тужился, тужился Пам, но не смог его поднять: не по силам оказалась ему богатырская ноша.

– Эй, Пам, – усмехнулся Пера, – давай помогу тебе.

– Помоги, парень.

Хоть и умен и хитер был Пам, только жадность его была сильнее ума, больше хитрости.

Поднял Пера свой тяжелый пестерь и положил его на спину жадному туну. Закачался Пам, повалился на землю, и раздавила его могучая глыба.

А Пера вышел на запретную лешачью тропу, взял в одну руку желтый камень, в другую – черный и ударил камнем по камню.

Как звезды, посыпались искры, брызнули они на белый мох, вспыхнул белый мох желтым пламенем, побежал огонь по веткам, и запылал веселый костер.

Сел Пера у костра на запретной лешачьей тропе и стал жарить рябчиков.

И вдруг зашумели затрещали деревья, загудел лес, разнесся по чаще страшный рев: «Ах хай! Ах хай! Ах хай!» – и на свою тропу, меченную хитрыми зарубками, вышел одноглазый леший – мохнатоухий Вэрса.

– Эй ты, голоухий, прочь с моей дороги! – закричал Вэрса так громко, что с берез и осин посыпались листья, а с сосен и елей попадала хвоя.

– Коли надо тебе пройти – обойдешь стороной, а я где сел, там и буду сидеть, – ответил Пера.

Повернулся Вэрса на своей вывернутой ноге – и поднялся ветер. В лесу повалились деревья, от костра до неба взвились искры, поднялись в воздух камни.

Но Пера сидел у костра, жарил жаркое, как будто вокруг не буря бушует, а дует легкий ветерок.

Посмотрел на него Вэрса и сказал:

– Если не хочешь добром с моей тропы уходить, то давай силой мериться. Осилишь – будет твоя тропа, не осилишь– пойдешь ко мне в работники на всю жизнь работать тяжелую работу.

– Ладно, – согласился Пера. – А на чем будем силой мериться?

– Давай на палице тягаться, – сказал мохнатоухий леший Вэрса.

Выдернул он десятивершковую елку, обломил ей вершинку и очистил ее от сучьев.

Сели Пера и Вэрса друг против друга. Вэрса взялся за один конец елки, Пера – за другой, и стали тянуть: кто кого перетянет.

Смекалист был Пера: зацепил он свой ремень за кедровый пень, что стоял у него за спиной. Берег Пера силы: знал – не с одним Вэрсой придется ему побороться.

Уперся Вэрса ногами в землю, потянул раз – подался пень, потянул другой раз – затрещал пень на весь лес. Удивился Вэрса, спросил Перу:

– Что у тебя за спиной трещит?

Ответил Пера:

– Это входит в меня с таким треском большая сила.