расслабляясь. - Конечно, никого не изменишь словами.  Но  не  потому,  что

глупая программа. Между нами -  программа-то  что  надо.  Люби,  оберегай,

познавай - тоже там. Но слишком уж искажено  то,  что  вы  назвали  банком

оперативных  данных.  Мы  все  время  стараемся  использовать   требования

программы соседа в своих интересах. И его "люби", и его "кусай".  Слова  -

самый массовый и самый доступный вид насилия. Из ста слов  девяносто  семь

произносятся только для того, чтобы обмануть. Заставить слушающего  хотеть

не того, что нужно ему, а того, что нужно говорящему. И говорят все-е-е...

Сослуживцы, друзья, министры... А нули - ну что нули? Это  же  смотря  кто

кнопки нажимает... - Не вставая, он потянулся к пульту и легко тронул одну

из бесчисленных кнопок. Перфоратор запнулся и заверещал бойчей. - Конечно.

Крысы тоже могли бы невпопад называть своих не вовремя появившихся  бедняг

диссидентами, а появившихся вовремя - мессиями. Но зачем? И зачем это нам?

Разве разум дан на то, чтобы усложнять простое? По-моему,  чтобы  понимать

сложное... - Он помолчал, а потом сказал совсем безжизненно:  -  Понимать,

например, что когда мир меняется и пора отследить и  осмыслить  изменения,

сообразить,  что  давно  придуманные  вечные   истины   наконец-то   стали

единственным способом выживания...  уверять  через  газеты  и  телевизоры,

будто все идет как всегда, - преступный кретинизм... Лишающий  вид  всякой

перспективы...

     Лента  частыми  толчками  выклевывалась  из  перфоратора.  Человек  в

балахоне уставился на нее, потом схватил обеими руками, поднес  к  глазам,

не в силах поверить.

     - Знак!! - выпустил ленту и сполз с кресла, - что-то было  у  него  с

ногами неладно, - на коленях, уставясь в потолок, закричал исступленно:  -

Знак! Господи! Я дождался! Грядет перемена!!

     Печатающее устройство одну к одной  било  лежачие  восьмерки,  плотно

укладывая их на ленте. Бесконечность. Бесконечность.

     - Их только двое, - произнес вдруг мертвый юный голос.

     Мальчик стоял в проеме двери.

     Профессор выключил перфоратор и в  наступившей  оглушительной  тишине

спокойно спросил:

     - Как ты сюда попал, малыш?

     Мальчик узнал его. С прибором в руке сделал нерешительный шаг вперед.

     - Я... - сказал он.  Грохоча  коваными  подошвами,  в  освободившийся

проход вошли пятеро стражников в блестящих  комбинезонах  и  встали  вдоль

стены.

     - Ах, вот что, - сказал профессор. - Ты с ними?

     - Они со мной! - отчаянно крикнул мальчик.

     - Поздравляю.

     - Это он? - спросил офицер отрывисто.

     - Да. Подождите, - повелительно проговорил мальчик и, словно танцуя в

бумажных грудах, решительно и беззвучно пошел к профессору.  -  Я  сначала

сам.

     Профессор  улыбнулся  и  стал  стаскивать  пластиковый  наряд.