|
.. Я молчал. Уж больно давно серьезно никого не выслушивал. – Но мне ведь только двадцать лет, – продолжала она. – Я не хочу до самого конца вот так... Разговор прервался, пока нам накрывали на стол. – Ты еще совсем молодая, – сказал я. – Скоро влюбишься, выйдешь замуж... Жизнь пере-менится. – Не переменится, – тихо сказала она, ловко чистя креветку ножом и вилкой. – Никому я не нужна. Так до смерти и буду тараканов ловить, да свитера штопать. Я вздохнул. Мне вдруг показалось, что я на несколько лет постарел. – Да брось ты... Вон симпатичная какая! И ноги длинные, и лицо ничего... И креветок чис-тишь здорово. Все у тебя нормально будет. Она замолчала, принялась есть креветку. Я последовал ее примеру. Мне вдруг вспомнился распределительный щит на дне водохранилища. – А когда тебе было двадцать лет, что ты делал? – Был по уши влюблен. Шестьдесят девятый. Наш год... – И что с ней потом стало? – Расстались. – Тебе с ней было хорошо? – Если глядеть издалека, – сказал я, глотая кусок креветки, – что угодно кажется красивым. Когда мы с ней все доели, ресторан начинал потихоньку заполняться. Звякали ножи и вил-ки, скрипели стулья. Я заказал кофе, она – тоже кофе и лимонное суфле. – А сейчас? – спросила она. – Сейчас у тебя кто-нибудь есть? Немного подумав, я решил не говорить про близняшек. – Никого нет. – И тебе не одиноко? – Привык. Дело тренировки. – Какой тренировки? Я закурил и выпустил струйку дыма, целясь на полметра выше ее головы. – Видишь ли, я под интересной звездой родился. Чего ни захочу, все получаю. Но как толь-ко что-нибудь получу, тут же растопчу что-нибудь другое. Понимаешь? – Немножко... – Никто не верит, но так оно и есть. Года три назад я это заметил. И решил, что буду теперь стараться ничего не хотеть. Она покачала головой. – Ты что, собираешься так прожить всю жизнь? – Наверное... А как еще никому не мешать? – Если ты на самом деле так думаешь, – сказала она, – тебе лучше жить в ящике для обуви. Отлично сказано! Мы прошлись с ней пешком до станции. В свитере мне было хорошо. – О'кей, – сказала она. – Попробую как-нибудь дальше. – Извини, что пользы от меня немного. – Поговорили, легче стало... Уезжали мы с одной платформы, но в разные стороны. – Тебе правда не одиноко? – еще раз спросила она напоследок. Пока я подыскивал достой-ный ответ, подошел поезд. 13 Случаются дни, когда что-нибудь берет и хватает за душу. Это может быть что угодно, лю-бой пустяк. Розовый бутон, потерянная кепка, свитер, который нравился в детстве, старая пла-стинка Джинa Питни... Список из скромных вещей, которым сегодня больше некуда податься. Два или три дня они скитаются по душе, перед тем, как возвратиться туда, откуда при-шли.......Потемки. Колодцы, вырытые в наших душах. И птицы, летающие над колодцами. Тем осенним воскресным вечером меня схватил за душу пинбол. Мы с близняшками на-блюдали закат, стоя на грине у восьмой лунки. Восьмая лунка была «длинная», рассчитанная на попадание с пяти ударов, без препятствий и без уклонов. Один лишь фервей тянулся к ней, по-хожий на школьный коридор. У седьмой лунки упражнялся на флейте живший по соседству сту-дент. Под изводящие сердце двухоктавные гаммы солнце наполовину скрылось за холмами. И почему в это мгновение меня схватил за душу пинбольный автомат, мне знать не дано. И мало того – в голове у меня с каждой новой секундой стали множиться пинбольные об-разы. Стоило закрыть глаза, как у самого уха раздавался щелчок выстреливаемого шарика, и та-рахтели цифры, выстраиваясь в ряд на счетном табло. |
