|
Лишенная потолка и пола, ее комната некоторое время потерянно висела в темноте. Образ стал постепенно терять мелкие подробности – и в конце концов растерял их все до единой. Крыса уставился в потолок и медленно закрыл глаза. Потом, как щелкнув выключателем, погасил у себя в голове весь свет – и зарылся сердцем в эту новую темноту. 17 Трехфлипперная «Ракета»... Она не переставала звать меня откуда-то. Изо дня в день, без отдыха... Со страшной скоростью я разделался с горой накопившейся работы. На обед не ходил, с абиссинскими кошками не играл. И ни с кем не разговаривал. Секретарша время от времени за-ходила меня проведать, изумленно качала головой и уходила обратно. К двум часам я выполнил дневную норму, кинул черновики секретарше на стол и выпорхнул на улицу. А потом бегал по игровым центрам в центре Токио и искал трехфлипперную «Ракету». Увы, безрезультатно. Ни-кто такого автомата не видел, и никто о таком не слышал. – Может, вам подойдет «Покоритель подземелья»? Четыре флиппера, новая модель, только пришла, – спросил меня хозяин одного из центров. – Не подойдет. К сожалению... Казалось, я его слегка разочаровал. – А вот еще «Леворукий бейсболист». Три флиппера. На каждом круге выдает призовой шарик. – Извините, – сказал я. – Меня интересует только «Ракета». Тем не менее, он любезно поделился телефонным номером своего знакомого, пинбольного фаната. – Если он вам не поможет, то уже не поможет никто. Ходячий справочник, а не человек. Двинутый на этом деле. – Спасибо, – поблагодарил я. – Не стоит, не стоит... Удачных поисков. Зайдя в тихую кофейню, я набрал номер. После пяти гудков ответил негромкий мужской голос. На заднем плане слышались семичасовые теленовости и лепет младенца. – Хотел бы у вас спросить об одном автомате для игры в пинбол, – представившись, ска-зал я. Некоторое время на том конце молчали. – О каком именно? – послышалось снова. Звук телевизора стал тише. – Трехфлипперная модель под названием «Ракета». Мой собеседник издал глубокомысленное мычание. – На доске нарисован космический корабль, планеты... – Я знаю, – перебил он. Потом прокашлялся. Так разговаривают молодые преподаватели, только что из аспирантуры. – Модель шестьдесят восьмого года, «Гилберт и сыновья», Чикаго. Известна как несчастливая машина. – Несчастливая машина? – Знаете что, – сказал он, – может, нам встретиться и поговорить? Встреча была назначена на вечер следующего дня. Обменявшись визитными карточками, мы подозвали официантку и заказали кофе. Мой но-вый знакомый и в самом деле оказался преподавателем университета, чем немало меня удивил. Лет ему было тридцать с чем-то, его волосы уже начинали редеть, но тело оставалось загорелым и крепким. – Преподаю испанский язык, – сказал он. – Поливаю водой пустыню. Я восхищенно покивал. – А с испанского вы переводите в вашей фирме? – Я перевожу с английского, мой напарник с французского. Этого уже хватает. – Жаль, – сказал он. Его руки были скрещены на груди, и особой жалости на лице не отра-жалось. Пальцы потеребили узел галстука. – Вы не бывали в Испании? – спросил он. – К сожалению, нет, – ответил я. Принесли наш заказ, и разговор об Испании завершился. Мы стали молча пить кофе. – Фирма «Гилберт и сыновья», – неожиданно начал он, – вышла на рынок пинбольных ав-томатов сравнительно поздно. Со Второй Мировой войны и до Корейской она, в основном, вы-пускала боевое оборудование для бомбардировщиков. |
