Звякнул телефон. Мэй глянула на часы. Скоро одиннадцать. Уже давно ей никто не звонит в такую пору. Кто это? А вдруг… Она схватила трубку:

– Алло.

– Мэй?.. Привет! Говорит Бен Джонс. Не забыла такого?

– О‑о, Бен! Откуда ты взялся?

– Только что из Лимы. Слушай, Мэй, поразительная новость… Можно я сейчас загляну к тебе?

– Конечно, если для тебя не поздно…

– Для меня ничего никогда не поздно. Ты ещё не ложилась?

– Нет… Приезжай.

В трубке щёлкнуло. Мэй продолжала держать её возле уха, но Бен, видимо, уже отключился. Она опустила трубку на аппарат, покачала головой: «И этот не изменился, даже став миллионером. Такой же суматошный и безалаберный, как двадцать лет назад. Даже не сказал, откуда звонит».

Бен появился через час. Сунул в руки Мэй какой‑то свёрток, чмокнул её в ухо, опустил свой шикарный плащ на стояк для обуви.

– Повесь на вешалку, Бен.

– Неважно… Я ненадолго. Звонил из аэропорта. Но пришлось сделать крюк. В Голливуде какое‑то сборище. Толпы, факелы, полиция…

– Вечером в «Чаше»[15] должен был состояться митинг в защиту мира. Я тоже собиралась пойти. – Мэй усмехнулась.

– Правильно сделала, что не пошла… Полиция зверствует. Видел, как волокли арестованных… А это тебе, – Бен ткнул пальцем в свёрток, который Мэй продолжала держать в руках, – перуанское пончо из шерсти ламы.

– Спасибо… Дай поцелую тебя.

– Ручная работа индейцев кечуа, – Бен явно был растроган, – думаю, понравится.

Мэй провела его в комнату, усадила в кресло.

– Съешь что‑нибудь? Я приготовлю.

– Нет, нет и нет. Выпить могу.

– Пива?

– Лучше сок.

– С ромом?

– Сокровище моё. Давно не употребляю.

– Невозможно, Бен.

– Увы, возможно. Тут, – Бен постучал себя в грудь, – перебои, аритмия, стенокардия, гипертония, ещё что‑то. Понимаешь, разбогатев, имеет смысл поберечь себя.

– Тогда пей сок и молоко. Ты неплохо выглядишь. В меру пополнел, хороший загар, кажется, и волос стало побольше…

– Тебе могу признаться. Волос мне добавили. Сделал небольшую операцию. Лысины теперь не в моде… Ты тоже неплохо выглядишь, Мэй, в твои сорок…

– Спасибо, как всегда, ты ужасно галантен.

– Сколько времени мы не виделись?

– Лет десять, наверно… Последний раз – когда я приезжала в отпуск из Москвы.

– Подумать только… Как летит время! Десять лет назад я только разворачивался.

– Ты уже и тогда был миллионером. Твои джинсы сделали небывалую карьеру.

– А сейчас я одеваю полмира, Мэй. Ну, может, немного меньше… И ещё, – он снизил голос, – одеваю армии. Настоящие… В наше время военные заказы – это… – он многозначительно поднял палец, – это военные заказы, сокровище моё…

– А в Перу ты что делал?

– У меня там фабрики. Было две, теперь три. Скоро будет четвёртая. Сейчас там выгодно вкладывать наши зелёные бумажки. Слушай, Мэй, я к тебе в связи с этой поездкой… Лет двадцать назад, когда я ещё работал в «Универсум», мне однажды пришлось снабдить Стива Роулинга кардинальским облачением из нашего киношного гардероба. Я ещё тогда нечаянно, – Бен хихикнул, – залил подол сутаны каким‑то красным соком – ну, был под мухой и залил… Стив куда‑то увёз облачение, потом прислал мне обратно по почте.