– Для нашей атомной электростанции?

– Да, но не только… Когда пустим электростанцию, сможем получать плутоний, пригодный для производства ядерного оружия. ОТРАГ станет шестым обладателем водородной бомбы на Земле[14].

– Хотите торговать водородными бомбами, Алоиз?

– Не иронизируй. Водородная бомба ОТРАГа станет оружием устрашения…

– И ОТРАГ начнёт оспаривать мировое господство у американцев и русских?

– ОТРАГ создавался немцами, Цезарь. Прежде всего немцами. Ты забыл, что твой отец был немцем. И ты – немец, как он, как я, как Вайст и другие.

– Может, вам это покажется странным, Алоиз, но меньше всего я чувствую себя немцем, впрочем, и американцем тоже… Я слишком долго прожил на Востоке. Цейлон, Индонезия, даже Индия и Бирма мне ближе, чем Европа и обе Америки.

– Ты говоришь кощунственные вещи, Цезарь.

– У нас с вами откровенный разговор. Я сказал, как думаю. А вот относительно ядерных амбиций ОТРАГа – я категорически против. В мире уже накоплено чудовищное количество ядерного оружия, и дай бог, чтобы оно никогда не было пущено в ход. Мы создали в центре Африки бронированный кулак огромной силы. Зачем превращать его в ядерный? И уж во всяком случае, замахиваясь на такое превращение, следовало посоветоваться со мной, узнать мнение наших самых доверенных акционеров. Хорошо ещё, что все только в зародыше. Не поздно остановить лавину… Задумайтесь, Алоиз, вам‑то зачем такое?

Пэнки сгорбился и прикрыл глаза рукой. Они долго сидели молча. Цезарь почти с состраданием глядел на этого старого, больного человека. Что заставляет его двигаться по пути зла, бесполезной жестокости, бессмысленной ненависти? Корыстолюбие? Нет, он живёт достаточно скромно. Жажда власти – тоже нет, он все время остаётся в тени. Тщеславие? Едва ли, оно предпочитает яркий свет. Месть – стремление во что бы то ни стало разрушить восстановленное? Но он не успеет насладиться плодами – ему просто не дожить… Тогда что же?

– Боже мой, Цезарь, – тихо произнёс Пэнки, не поднимая головы. – Ты ничего не понял… Ничего… Если бы ты знал, какой удар наносишь… Последние годы я работал… за тебя и… для тебя, Цезарь. Я видел в тебе… – он с трудом перевёл дыхание, – продолжателя… да, продолжателя… и немца.

– Не расстраивайтесь, Алоиз, – Цезарь попытался усмехнуться. – Право, не стоит. Мы не раз спорили с вами о деталях…

– Это не деталь, Цезарь…

– Не расстраивайтесь. Время терпит. Мы поговорим ещё… Поторгуемся… Может, и сойдёмся на производстве каких‑нибудь ядерных мини‑бомб или атомных пистолетов.

Пэнки не глядя протянул руку, нащупал чёрную коробочку‑кубик и закинул её в ящик стола.

– Прощай, Цезарь, не жди… Я посижу немного, передохну.

Цезарь кивнул, вышел в приёмную. Его телохранители поднялись навстречу. Яйцеголовый секретарь встал, почтительно поклонился.

Уже садясь в машину, Цезарь подумал, что придётся отложить отъезд. Завтра он вызовет в Нью‑Йорк Мигуэля Цвикка. Через две недели Америка выбирает очередного президента. В главном банке «империи» тоже будет новый президент‑исполнитель… Цезарь предложит его кандидатуру на годовом собрании совета «империи». Пэнки останется консультантом с хорошим окладом и пенсией… Консультант – это всё‑таки не президент‑исполнитель… А сегодня надо ещё телефонировать Райе, предупредить, чтобы пока не ждала.

После ухода Цезаря Пэнки долго сидел неподвижно, подперев лоб ладонями. Потом распрямился, тяжело вздохнул, протянул руку к видеофону.