Шаркая кроссовками по дорожке, я направился к дому.

Я до сих пор понятия не имел, что буду делать.

Я ведь парень не злой. Конечно, на старом месте я наломал дров. Да и сегодня…

Но ведь я не со зла. Честное слово, я совсем не злой, ничего подобного.

Впрочем, сейчас я не сомневался, что поступаю правильно. Этот человек пнул мою собаку. Жестоко пнул. И заслуживал наказания.

Не сводя глаз с погруженного в темноту дома, я шаг за шагом пробирался по дорожке, ступая медленно, осторожно.

Я не видел человека, стоявшего на пути, пока не врезался в него.

— Ой! — испуганно вскрикнул я. — Простите!

Он не ответил. Даже не шелохнулся.

— Я… я не нарочно вас толкнул, — промямлил я. Но тут в бледном свете уличного фонаря на тротуаре я разглядел, что это вовсе и не человек. Это был садовый гном.

Как он очутился посреди подъездной дорожки Макклэтчи?

Я пристально вглядывался в него. Глаза карлика, казалось, тускло мерцают в полумраке. Остроконечный колпак сидел набекрень. Рот выгнулся дугою в мрачной гримасе.

Я огляделся. У Макклэтчи было два гнома. Второго я не обнаружил. Возможно, он скрывался в темноте под живой изгородью.

Я положил руку на гномий колпак и сжал верхушку. К моему удивлению, колпак оказался мягким — не твердым, как гипс.

Внезапно меня осенила идея.

Я достал из кармана джинсов черный фломастер. Я всегда таскаю его с собой на случай, если попадется что-нибудь, куда можно свою метку поставить. И нате, вот оно — этот газонный гном.

Посмеиваясь про себя, я снял с фломастера колпачок.

Я собирался нарисовать этому чудику черные усы. В смысле, сделать их больше и чернее. А глаза перечеркнуть крестиками. И еще зачернить несколько передних зубов.

То-то Макклэтчи взбесится. Если я смогу найти второго гнома, его тоже разрисую.

Затем я постараюсь сломать дурацкие гномьи шапки. Отломлю их остроконечные колпаки и оставлю валяться рядышком на земле.

При этой мысли я вновь захихикал.

Раз Макклэтчи ополчился на моего пса, будет только справедливо разделаться с его газонными гномами.

Подняв фломастер, я поднес его к усам гнома.

— На твоем месте я бы этого не делал! — прохрипел гном. Его рука взметнулась и схватила меня за горло.

18

— Кх-х-х-х-х! — Я начал задыхаться; острая боль пронзила шею.

Пальцы гнома были твердыми, как кости. Он усилил хватку, сдавливая мое горло.

Я не мог дышать. Я пытался вывернуться. Но он стиснул пальцы еще сильнее. Для такого маленького создания он обладал поразительной силой.

Я молотил руками. Пытался его ударить. Но он удерживал меня прямо перед собой и душил… душил…

Его темные глаза горели восторгом. Лицо закаменело от напряжения, когда он удерживал меня на месте.

Пожалуйста…

Я чувствовал, как мое лицо наливается жаром. Пытался ударить карлика, но руки не слушались. Я быстро терял силы.

Нечем дышать. Нечем дышать. И нестерпимая боль.

Я закрыл глаза. К моему удивлению, боль внезапно стала легче. Гном отпустил меня.

Отпрянув назад, я рухнул на колени.

Садовый гном стоял надо мной, сжимая и разжимая кулаки.

— Хе-хе-хе! — засмеялся он, и смех его скорей походил на кудахтанье.

Хватая ртом воздух, я растирал шею, пытаясь заглушить боль. Теперь, стоя на коленях, я был с ним как бы одного роста. Он снова захихикал, в его глазах мерцали отсветы уличных фонарей.

Как такое возможно? Газонные гномы не могут оживать!

Я знал, что это не сон. Так больно во сне не бывает.

Поглаживая бороду, гном двинулся ко мне. Неужели снова будет душить?

Я вскочил на ноги.