Однако ничего не случилось. Ну конечно. Остался ведь всего один патрон, и тот оказался холостым. Хваён оглянулась на Тохёна, который свалился вместе со стулом в углу:

– Гребаный ублюдок. Не холостой?! Ты же сказал, что в следующий раз он выстрелит!

Осознав, что выстрел не получился, Чонхёк еще больше воспрял духом. И разинул рот в уродливой улыбке:

– Гляди-ка. Ты не можешь меня убить! Я по всем параметрам на вершине человечества. Это не удача меня преследует – это я тащу ее за собой.

– Не смеши меня!

Хваён схватила упавший на пол нож. И со всей силы вонзила его Чонхёку в спину. Она уже в четвертый раз ощутила, как взрезает чью-то плоть. Вверх по предплечью потянулось неприятное, грязное чувство, но в этот раз девушка не стала так просто вытаскивать нож. Вместо этого она, четко глядя на раздираемого воплями Чонхёка, вонзала лезвие все глубже и глубже. Когда уже все здание фабрики наполнилось криками, Хваён почувствовала, что что-то не так. На вопли Чонхёка наложились другие.

Еще раз прокрутив воткнутый нож, девушка вытащила его. Руки тряслись от перенапряжения. Чонхёк, держась за левое плечо, со стоном бился об пол. Но даже когда его крики затихали, по зданию проносилось их эхо. И все же странно. Эти возгласы точно принадлежат не одному. Двоим, троим? Нет, кричало несколько десятков, сотен человек. Хваён заткнула уши. Ей казалось, что она сходит с ума. «Что же происходит?» – стоило девушке подумать об этом, как еще недавно извивавшийся на полу Чонхёк резко вскочил и схватил отброшенный пистолет.

Мужчина бросился к Хваён и со всей силы ударил ее рукояткой по виску. Обессиленно, словно бумажная кукла, она повалилась на пол. В глазах поплыло, в ушах стоял звон. Казалось, голова вот-вот расколется. Хотя, кто знает, может быть, она уже раскололась. Однако так глупо умереть Хваён не могла. Собрав последние силы, она с трудом выпрямилась. Спина коснулась холодной стены. Пропахший маслом Чонхёк взглянул на нее сверху вниз:

– Говори: что еще ты скрываешь?

Хваён придумала, какая игра лучше всего подойдет и нынешней ситуации, и самому Чонхёку. А именно – угадайка.

– Ты же у нас всегда делаешь правильный выбор, так? Вот и попробуй угадать. Что же я скрываю? Первый вариант. Видео, на котором изображен Хан Чонхёк и погибший Чон Хёнмин. Второй вариант. Видео, на котором У Ёнчжин избавляется от тела Чон Хёнмина (и в кадре появляется лицо Хан Чонхёка). Третий вариант. На самом деле у меня ничего нет. Ну что, выбирай. Каков верный ответ?

В каком-то смысле Хваён тянула время. За ее спиной Тоха старательно чиркал зажигалкой. У Чонхёка же вырвался сдавленный смех.

– У тебя есть видео? – задав ответный вопрос, он двумя руками потер лицо и замолк, будто обдумывая что-то. Видимо, оценивал, соврала она ему или нет. Его молчание заставило девушку распереживаться.

Хваён без конца, словно сумасшедшая, провоцировала его:

– Что? Не знаешь? Первый, второй или третий вариант? Ты же сам сказал, что всегда прав. Я думаю, ты ошибся уже в том, что тебе не придется играть в подобные игры. Если верен первый или второй вариант, то вкупе с гроссбухом он тебя прикончит. Ты наверняка молишься, чтобы правильным был третий вариант. Думаешь, что у меня ничего нет и все это лишь пустая бравада. Если ты действительно никогда не ошибаешься, то выбери третий. Ты же сам говорил, что любой твой выбор превращается в правильный. Говорил, что всю жизнь так прожил. Будет ли так и в этот раз? Хочешь лично в этом убедиться?

Прокричав последние слова, Хваён достала телефон. Взгляд Чонхёка последовал за движением ее руки.

– Все хранится здесь. Тебе разве не страшно узнать ответ? Так хочется верить, что правильным окажется третий вариант, но тебе не кажется, что это маловероятно? Что вообще такого страшного в ошибках? Я постоянно ошибалась и падала, но в итоге оказалась здесь.