|
- Ты мне вот что скажи: это правда, насчет моста? - Что насчет моста? - Что мы должны взорвать этот самый паскудный мост и потом катиться отсюда подальше. - Не знаю. - Ты не знаешь! - сказал Агустин. - Вот здорово! А чей же это динамит? - Мой. - И ты не знаешь, для чего он? Будет сказки рассказывать! - Я знаю, для чего он, и ты тоже узнаешь, когда надо будет, - сказал Роберт Джордан. - А сейчас мы идем в лагерь. - Иди знаешь куда! - сказал Агустин. - Так тебя и растак! А хочешь, я тебе скажу одну вещь, которую тебе полезно узнать? - Хочу, - сказал Роберт Джордан. - Если только это не какая-нибудь похабщина, вроде... - И он повторил самое грубое ругательство из тех, которыми был сдобрен предыдущий разговор. Этот человек, Агустин, сквернословил непрерывно, и Роберт Джордан усомнился, может ли он произнести хоть одну фразу, не пересыпая ее ругательствами. Агустин засмеялся в темноте, когда Роберт Джордан повторил его выражение. - Такая уж у меня привычка. Может, это и некрасиво. Кто его знает. Каждый разговаривает по-своему. Так вот, слушай. Мне этого моста не жалко. Мне вообще ничего не жалко. А потом еще я тут с тоски пропадаю, в этих горах. Надо уходить - уйдем! Я на эти горы плевать хотел. Надо менять место - переменим. Но я тебе одно скажу. Динамит свой береги. - Спасибо, - сказал Роберт Джордан. - От тебя беречь? - Нет, - сказал Агустин. - От людей, у которых, так их растак, на языке меньше всякой похабщины, чем у меня. - А все-таки? - спросил Роберт Джордан. - Ты по-испански понимаешь? - сказал Агустин на этот раз серьезно. - Смотри хорошенько за своим растаким динамитом. - Спасибо. - Мне твое спасибо не нужно. А за материалом поглядывай. - Кто-нибудь его трогал? - Нет. Я бы тогда не тратил времени на пустые разговоры. - Все-таки спасибо тебе. Ну, мы пошли в лагерь! - Ладно, - сказал Агустин. - И пусть пришлют кого-нибудь, кто помнит пароль. - Мы увидимся в лагере? - А как же! И очень скоро. - Пойдем, - сказал Роберт Джордан старику. Теперь они шли краем лужайки, и вокруг стлался серый туман. По траве было мягко ступать после земли, устланной сосновыми иглами, парусиновые сандалии на веревочной подошве намокли от росы. Впереди за деревьями виднелся огонек, и Роберт Джордан знал, что там вход в пещеру. - Агустин хороший человек, - сказал Ансельмо. - Он сквернослов и балагур, но человек он дельный. - Ты его хорошо знаешь? - Да. Я его знаю давно. Я ему очень верю. - И его словам тоже? - Да, друг. Пабло теперь ненадежен, ты сам видел. - Что же делать? - Сторожить. Будем меняться. - Кто? - Ты. Я. Женщина и Агустин. Раз он сам видит опасность. - Ты этого ждал? - Нет, - сказал Ансельмо. - Я не думал, что уже так далеко зашло. Но все равно мы должны были прийти. В этих краях два хозяина - Пабло и Эль Сордо. Нужно обращаться к ним, раз одни мы не можем справиться. - А Эль Сордо как? - Хорош, - сказал Ансельмо. - Насколько тот плох, настолько этот хорош. - Ты, значит, думаешь, что Пабло совсем уж никуда? - Я весь вечер думал об этом, и мне кажется, что так. |
