|
Цыган скорчил гримасу и вернул ему кружку. - Пахнет анисом, а горько - будто желчь пьешь, - сказал он. - Уж лучше хворать, чем лечиться таким лекарством. - Это от полыни, - сказал Роберт Джордан. - В настоящем абсенте - а это абсент - всегда есть полынь. Говорят, что от него мозги сохнут, но я не верю. Начинаешь по-другому смотреть на жизнь, вот и все. В абсент надо наливать воду медленно и по нескольку капель. А я сделал наоборот - в воду налил абсент. - О чем это ты? - сердито спросил Пабло, чувствуя насмешку в его тоне. - Объясняю, что это за лекарство, - ответил ему Роберт Джордан и усмехнулся. - Я купил его в Мадриде. Последнюю бутылку взял, и мне хватило ее почти на три недели. - Он сделал большой глоток и почувствовал, как абсент обволакивает язык, чуть-чуть примораживая его. Потом взглянул на Пабло и опять усмехнулся. - Как дела? - спросил он. Пабло промолчал, и Роберт Джордан внимательно посмотрел на незнакомых мужчин, сидевших за столом. У одного из них было широкое, плоское лицо - плоское и темное, как серранский окорок, с приплюснутым, сломанным носом, и оттого, что изо рта у этого человека торчала под углом длинная русская папироса, его лицо казалось еще более плоским. Волосы у него были коротко подстриженные, с проседью, щетина на подбородке тоже седая; ворот крестьянской черной блузы был застегнут. Когда Роберт Джордан посмотрел на него, он сидел, опустив глаза, но взгляд этих глаз был твердый, немигающий. Двое других были, очевидно, братья. Они очень походили друг на друга - оба небольшого роста, коренастые, темноволосые, с низко заросшими лбами, темноглазые и смуглые. У одного виднелся шрам на лбу, над левым глазом; когда Роберт Джордан посмотрел на них, они твердо встретили его взгляд. Одному было на вид лет двадцать шесть - двадцать восемь, другому - года на два больше. - На что это ты так смотришь? - спросил тот, у которого был шрам. - На тебя, - сказал Роберт Джордан. - Ну, и что ты во мне углядел? - Ничего не углядел, - сказал Роберт Джордан. - Хочешь папиросу? - Не откажусь, - сказал старший брат. Он еще не брал папирос. - Это такие же, как были у того, который взорвал поезд. - А ты тоже там был? - Мы все там были, - спокойно ответил он. - Все, кроме старика. - Вот бы нам что теперь надо, - сказал Пабло. - Взорвать еще один поезд. - Это можно, - сказал Роберт Джордан. - После моста. Он видел, что жена Пабло отвернулась от огня и прислушивается к разговору. Как только он произнес слово "мост", все притихли. - После моста, - повторил Роберт Джордан твердо и отпил абсента из кружки. Говорить так говорить, подумал он. Все равно дело идет к этому. - Не стану я связываться с твоим мостом, - сказал Пабло, не глядя ни на кого. - Я не стану, и мои люди тоже не станут. Роберт Джордан промолчал. Потом взглянул на Ансельмо и поднял кружку. - Тогда мы сделаем это вдвоем, старик, - сказал он и улыбнулся. - Один, без этого труса, - сказал Ансельмо. - Что ты говоришь? - спросил старика Пабло. - Не твое дело. Это я не тебе, - ответил ему Ансельмо. Роберт Джордан перевел глаза туда, где стояла жена Пабло. До сих пор она молчала и никак не откликалась на их разговор. Но сейчас она что-то сказала девушке, чего он не расслышал, и девушка поднялась от очага, скользнула вдоль стены, приподняла попону, закрывавшую вход в пещеру, и вышла. |
