|
- Несколько человек, - ответил Пабло. - Но так, чтоб лошади остались целы, только этих двух. - Это Пабло взорвал воинский эшелон у Аревало, - сказал Ансельмо. - Он взорвал, Пабло. - С нами был один иностранец, он закладывал динамит, - сказал Пабло. - Ты знаешь его? - Как его зовут? - Не помню. Чудное такое имя. - Какой он из себя? - Светлый, как и ты, но не такой высокий, большие руки и нос перебит. - Кашкин, - сказал Роберт Джордан. - Наверно, Кашкин. - Да, - сказал Пабло. - Чудное такое имя. Похоже на то, что ты назвал. Где он теперь? - Умер в апреле. - И этот тоже, - мрачно сказал Пабло. - Все мы так кончим. - Так все люди кончают, - сказал Ансельмо. - И всегда так кончали. Что это с тобой, приятель? Что это на тебя нашло? - У них сила большая, - сказал Пабло. Казалось, он говорит сам с собой. Он мрачно оглядел лошадей. - Вы никто и не знаете, какая у них сила. У них раз от разу все больше силы, все лучше вооружение. Все больше боеприпасов. Сам видишь, какие у меня лошади. А чего мне ждать? Изловят и убьют. Вот и все. - Бывает, что и ты ловишь, не только тебя, - сказал Ансельмо. - Нет, - сказал Пабло. - Теперь не бывает. А если мы уйдем отсюда, куда нам податься? Отвечай, ну! Куда? - Мало ли гор в Испании. Чем плохо в Сьерра-де-Гредос, если уж придется уходить отсюда? - Для меня плохо, - сказал Пабло. - Мне надоела травля. Здесь нам спокойно. А если ты взорвешь этот мост, нас начнут ловить. Если узнают, что мы здесь, и выпустят на нас самолеты, они нас выследят. Если пошлют марокканцев ловить нас, они нас выследят, и придется уходить. Надоело мне это все. Слышишь? - Он повернулся к Роберту Джордану. - Какое право имеешь ты, иностранец, указывать мне, что я должен делать? - Я не указываю тебе, что ты должен делать, - сказал Роберт Джордан. - Ну так будешь указывать, - сказал Пабло. - Вот. Вот оно, зло. Он показал на тяжелые рюкзаки, которые они опустили на землю, когда остановились полюбоваться лошадьми. При виде лошадей все как будто всколыхнулось в нем, а оттого что Роберт Джордан знал толк в лошадях, у него как будто развязался язык. Все трое стояли теперь у веревок загона, на спине гнедого жеребца играли солнечные блики. Пабло посмотрел на него и потом пнул ногой тяжелый рюкзак. - Вот оно, зло. - Я пришел, чтобы исполнить свой долг, - сказал ему Роберт Джордан. - Я пришел по приказу тех, кто руководит в этой войне. Если я попрошу тебя помочь мне, ты волен отказаться, и я найду других, которые помогут. Но я еще не просил у тебя помощи. Я должен делать то, что мне приказано, и я могу поручиться, что это очень важно. Не моя вина, что я иностранец. Я и сам хотел бы лучше родиться здесь. - Для меня самое важное - это чтобы нас тут не трогали, - сказал Пабло. - Для меня долг в том, чтобы заботиться о своих и о себе. - О себе. Да, - сказал Ансельмо. - Ты давно уже заботишься только о себе. О себе и о своих лошадях. Пока у тебя не было лошадей, ты был вместе с нами. А теперь ты самый настоящий капиталист. - Это неверно, - сказал Пабло. - Я все время рискую лошадьми ради общего дела. - Очень мало рискуешь, - с презрением сказал Ансельмо. - Как я погляжу, очень мало. Воровать - это ты готов. Хорошо поесть - пожалуйста. Убивать - сколько угодно. Но драться - нет. - Смотри, такие, как ты, рано или поздно платятся за свой язык. |
